Прогулка по висячему мостику
Шрифт:
– Ну и что теперь делать? – вслух спросила она саму себя, усилием воли стараясь подавить непреодолимое желание вспомнить, не желающий вспоминаться, сон. – Света нет, холодно, целая ночь впереди, а я, дура набитая, выспалась. Ну и что теперь делать?
Как она и ожидала, отвечать на несколько модифицированный извечный русский вопрос ей никто не собирался. Ира попыталась вломиться к Наташе. Глухо.
– У Люськи, наверное, – сказала она сама себе и отправилась в указанном самой себе направлении.
– - -
А
– Тише! – прервала Люся очередной анекдот, услышав стук в дверь. – Коль, откроешь?
– Айн момент! – Николай чмокнул жену и выбрался в коридор. – Кто там?
– А Вам кто нужен? – послышался из-за двери ехидный Ирин голос.
– Иришка! Солнышко! – воскликнул, открыв дверь, маленький толстенький похожий на Карлсона (только без пропеллера) Николай и заключил Иришку в объятия.
– Коля прекрати! Меня же Люся убьет!
– Да-да-да! Сейчас убью, только найду самую большую, самую чугунную сковородку! Ириш, присаживайся. Коля! Да отстань же ты от нее! Лучше дай еще тарелку и рюмку.
– Люсик, я пить не буду.
– Что, вообще?
– Нет, только водку не буду, а чай буду.
– Коля, рюмку не надо, тащи чашку. Наташ, будь другом, поставь чайник.
Веселье било через край, будто события, счастливее стихии, лишившей электричества, горячей воды и отопления, просто не бывает. Чайник радостно зашипел и… стих. Минуты две стояла гробовая тишина.
– Всё, теперь точно приплыли… – медленно-медленно, тихо-тихо проговорила Люся.
В гробовой тишине Наташа закрыла кран безвременно почившей газовой плиты и, не поленившись встать, подошла к раковине. Холодная вода дотекала тоненькой струйкой…
– По крайней мере, беспокоиться больше не о чем, – философски заключила Ира.
И тут все собравшиеся как по команде разразились неимоверным всепоглощающим хохотом. Это продолжалось бесконечно, и даже тогда, когда входная дверь, казалось, вот-вот слетит с петель от настойчивого стука. Николай, все еще продолжая подхихикивать, пошел открывать.
– Ба! Какие люди!
– Здрасте, здрасте, Николай Сергеевич, – манерно произнес вошедший. – У вас тут, я слышу, вечер смеха?
– Всё! – торжественно изрек Николай.
– Как – «всё»? В каком смысле – «всё»?
– В полном смысле – «всё», Игорь Александрович. Никакой воды, никакого электричества и никакого газа! Всё!!!
– Значит, я – вовремя, – уверенно заявил Игорь Александрович.
– Ага! – нервно взвизгнул кто-то из присутствующих и все, кроме Игоря Александровича,
– Господа! Господа-а! – Игорю Александровичу с трудом удалось перекричать их. – Я вас спасу!
– У тебя с собой есть валерьянка? – съязвила сквозь смех Иришка.
– Исключительно для Вас, уважаемая Ирина Борисовна, – с не меньшим ядом парировал Игорь Александрович, а затем своим нормальным манерным тоном обратился к остальным. – У подъезда стоит мой джип, и я предлагаю вам всем поездку в рай с ночевкой.
– Это как? – мгновенно успокоившись, спросила Наташа. Остальные тоже стали постепенно умолкать.
– Это так. У моего хорошего друга свой дом с персональным тепло-водо-электроснабжением.
– Как-то неудобно... – старательно смущаясь, но с плохо скрываемой надеждой, промямлила Люся.
– Всё удобно. Нас уже ждут. Так что по коням, господа, по коням.
– Ура!!! – вопили почти взрослые сыновья Люси и Николая вместе с Дашунькой.
– На сборы – пять минут! – с притворной строгостью скомандовал Игорь Александрович.
– Я не поеду, – только ему, тихо, но очень твердо сказала, проскальзывая, Ира. Он проскользнул следом за ней, и, уже прикрыв дверь ее квартиры, прижал к стене.
– Ира. Я за тобой приехал.
Ира молча собралась и молча вышла вслед за ним. Они молча спустились к машине.
– - -
Их отношения отличались некоторой странностью. Игорь Александрович Николаев родился лет на пятнадцать-двадцать раньше Ирины, а может и на все двадцать пять. Только официально он был разведен (соответственно, предварительно женат) семь раз. Все свои дальнейшие отношения с женским полом он не оформлял – понял – бесполезно.
Игорь Александрович терял голову исключительно от юных особ в возрасте щенячьей пухлости с невинными глазками и длинными вьющимися волосами. Наивные ангелоподобные существа прекрасного (в полном смысле этого слова) пола сводили его с ума, но, к сожалению, пребывали в таком соблазнительном для него состоянии всего год-два. А потом… Потом прекрасные порывы любви в душе Николаева напрочь иссякали. Конечно, не обходилось без слез и истерик, но Игорю Александровичу удавалось выпутываться с честью.
С Ирой он познакомился давно, где-то в начале девяностых. Тогда она трудилась в швейной мастерской, а по выходным подрабатывала, рисуя портреты всех желающих в парке Ривьера. В те времена ей было чуть больше двадцати, но она и тогда, да и в более ранние годы, не претендовала на ангелоподобность, представляя собой полную противоположность идеалам Игоря Александровича.
В Ривьере они и познакомились. В течение какого-то времени Ира периодически запечатлевала на картоне прелестные лики очередных пассий Николаева.