Прогулка по висячему мостику

Трубицина Екатерина Аркадьевна

– Давай, ждем.

Под струями горячей воды мысли стали приходить в порядок. Однако в сознании продолжала оставаться какая-то несостыковка.

– Так… хорошо… понятно… Сожжение на костре – это сон. Это однозначно. Но… снег, отключение света, поездка с Игорем всей толпой куда-то в горы, в гости к… кажется Аристарх Поликарпович… хм… имя-то какое редкое… Тоже приснилось?

Горячая вода мощной струей била по телу. Ира разговаривала сама с собой вслух. Послышался настойчивый стук в дверь и Наташин недовольный бурк:

– Ирка! Ну, ты скоро?

– Иду-иду!

Иришка выключила воду, наскоро вытерлась, завернувшись

в полотенце, просочилась в комнату, быстренько оделась и впорхнула в соседнюю квартиру.

– Привет, девчонки!

– Ты сегодня какая-то не такая, – заметила Люся.

– Девчонки, у меня что-то с головушкой не то, – улыбнулась Ира.

– Во-во, я тебе давно намекаю!

– Наташ, я серьезно.

– И я серьезно.

– Да нет, я не о том. Тут действительно что-то странное.

– Ир, что-то случилось? – Люся выглядела гораздо взволнованней, чем предполагал Иришкин саркастичный тон.

– Да не так, чтоб уж совсем случилось… Я понять не могу: что мне снилось, а что на самом деле произошло.

– Это как? – Наташа застыла в немом замешательстве.

– Ну… как меня на костре сжигали… то, что это мне приснилось – в этом я уверена… – Ира задумалась. – Почти уверена… – добавила она как бы самой себе.

– Как это «ПОЧТИ уверена»? – не поняла Люся.

– Ну… я… в этом уверена потому, что на самом деле этого быть не могло, потому что не могло быть в принципе.

– Так почему же «ПОЧТИ»? – не унималась Люся.

– Понимаете, уж слишком все настоящее было, вплоть до тактильных ощущений.

– Ужас! Ты что, и ожоги чувствовала? – Наташкины глаза округлились.

– Девчонки! Вы себе представить не можете, какое оно нежное, какое оно ласковое! Пламя! Да это описать невозможно! У меня все клеточки до сих пор вибрируют.

– Ирка! Ты точно с катушек съехала! С мужиком чаще спать надо!

– Да нет, это не то… – Ира тщательно, но тщетно пыталась подобрать слова.

– То, то! – подхватила Люся. – Вон хотя бы Игорь Александрович твой, как круги вокруг тебя наматывал! Хоть бы раз за пять дней…

– Стоп! За пять дней!!!??? С этого момента, пожалуйста, поподробнее, – Ира резко оборвала Люсю, но затем ее речь замедлилась. Она переводила взгляд с Люси на Наташу и с Наташи на Люсю так, как будто прикидывала, что могут такого знать они, чего не помнит она. Подруги, в свою очередь, смотрели на Иру с полным недоумением.

– Послушайте, – голос Иры наполняла обреченность, – снег шел?

– Шел… – девчонки отвечали дуэтом, одновременно пытаясь что-то понять.

– Свет вырубали?

– Вырубали…

– Игореха нас на своем джипе увозил?

– Да… увозил…

– Куда-то в горы, к кому-то в гости?

– Ну да!

Наташа стала терять терпение, а Люсе почудился розыгрыш.

– А хозяина дома как звали?

– А-Аристарх… – промямлила Наташа.

– Поликарпович, – подхватила Люся.

– Значит, не сон, – сама себе сказала Ира.

– Ирка! Что происходит? – потеряла терпение Люся.

– Да понимаете, как на костре сжигали – ну реальнее некуда, а вот эта поездка по снежной ночи, словно смутный-смутный сон. И, что самое интересное, я не помню, чтобы мы там почти неделю провели. Понимаете, как приехали, смутно, но помню, как чай пили, тоже смутно, но тоже помню, как вы все спать легли, а мы втроем остались и всю ночь проговорили… А дальше: ни как я спать легла, ни остальное время, ни

как домой вернулись – ничего не помню, даже смутно.

Люся и Наташа от души хохотали. Им, почему-то, Иркина амнезия показалась забавной, а впрочем, вид у нее и впрямь был комичный.

– Еще бы ты что-то помнила! – Наташа запихала в рот очередной кусочек семги. – Целыми днями дрыхла, а по ночам заумь с Аристархом Поликарповичем. У меня от ваших бесед мозги в трубочку заворачивались…

– Ага, и глазки слипались, – добавила Люся.

– Девчонки, а там такой громадный пес был?

– Был.

– А огромный кот?

– И кот, был.

Все пять дней сочинского стихийного бедствия компания провела в полном улете – целыми днями летали на полиэтиленовых пленках с горки. Веселились от души. Только Ира это все проспала. Вставала она к вечернему чаю, а утром ее никто не видел. При этом подверглись констатации отчаянные ухаживания Игоря Александровича за полуночницей, по всеобщему мнению, ответа у последней не получившие. Беседы с Аристархом Поликарповичем? С тем же успехом они могли говорить по-китайски – понятно было бы ничуть не меньше, а может, даже и больше (это съязвила Наташа). Что еще? Уехали вечером пятого дня, когда город засиял огнями. Правда, увозил их не Игорь Александрович всем скопом, а в два захода Наташин муж Вадик, который вернулся из командировки и последние два дня провел с ними.

В общем, «свидетельства очевидцев» Иру разочаровали. Девчонок занимали собственные яркие впечатления, а происходящее с Ириной для них осталось за кадром. Видели они ее не более часа в сутки, что их совершенно не огорчало и не интриговало.

– - -

Вернувшись от Наташи, Ира критично просмотрела все сделанное до отключения света, и принялась отправлять файлы по электронке. И с чего бы это сон с явью перепутались?

Впрочем, Ира нашла для себя объяснение. За последние три месяца на нее свалилось столько работы! Притом она с каждым днем неуклонно прибывала и прибывала! В конце концов, у Иры закралось подозрение, что все дизайнеры города Сочи, как минимум, а может и всего Краснодарского края, резко вымерли, и она осталась в качестве последнего экземпляра исчезнувшего вида. Перед самым стихийным бедствием ей и вовсе почти не приходилось спать больше недели. Видимо, перенапряг и сказался.

Поиски объяснений странностей собственного восприятия реальной и приснившейся действительности постоянно перекрывали яркие картины ее сожжения, а кроме того, в ней аж бурлила непреодолимая жажда хотя бы нащупать реальные, совсем недавние события, которые больше походили на неясный смутный сон. Но что-то в этом «сне» существовало такое… до боли интригующее… и это непременно и мучительно хотелось вспомнить. Ира взяла мобильник и отыскала в «Контактах» «Николаев».

– - -

Как только зазвучала «Шутка» И. С. Баха, сердце Игоря Александровича гулко забилось где-то сразу везде, а когда надпись на экранчике подтвердила его догадку о личности абонента, на ум пришли строки из школьного Маяковского: «…берет – как бомбу, берет – как ежа, как бритву обоюдоострую…». Подобные чувства от Ириных звонков никак не хотели его покидать вот уже много лет. Видимо потому, что звонила она крайне редко лишь в случаях крайней производственной необходимости. Поскольку таковая в данный момент отсутствовала, ощущение крайней взволнованности посетило Игоря Александровича с удвоенной, если не с утроенной силой.