Прогулка средь могильных камней

Блок Лоуренс

Когда я,наконец, закрыл блокнот, братья Кури сидели и ждали, что я им скажу.

– Исходя из того, что мы имеем, похитители в полной безопасности. Они провернули все дело и растворились, не оставив ни малейшего ключа к разгадке, кто они такие. Если они где и наследили, пока этого не видно. Возможно, кто-то в супермаркете или на Атлантик Авеню узнал одного из них или запомнил номер машины, и стоит произвести интенсивное расследование, чтобы найти такого свидетеля. Но, насколько я понимаю, этот свидетель весьма гипотетичен. Вероятнее всего, такого свидетеля нет,

а если и есть, то то, что он увидел, ничего нам не даст.

– То есть, вы хотите сказать, нет никаких шансов?

– Да нет же, вовсе не это. Я имею в виду, что при расследовании делатся кое-что еще, помимо работы с уликами, оставленными преступниками. Например, известно, что они заполучили почти полмиллиона долларов. Есть две вещи, которые они могут сделать в этой связи, и каждая из них вполне может их засветить.

Кенан немного поразмыслил.

– Ну, во-первых, они начнут их тратить, - сказал он, - А второе?

– Проболтаются. Жулики постоянно болтают, особенно об удачных делах, и иногда рассказывают тем, кто с удовольствием их продаст.Задача - пустить слушок, чтобы знали, кто покупатель.

– И вы знаете, как это сделать?

– Конечно, знаю. Вы тут хотели выяснить, насколько я все еще полицейский.Понятия не имею, но к такого рода проблемама подхожу точно так же, как тогда, когда носил жетон. Действую в том же ключе до тех пор, пока не получу результат.В вашем деле я сразу вижу несколько вариантов ведения следствия. Конечно, нет никаких гарантий, что хоть один из них окажется результативным, но все же они заслуживают внимания.

– Значит, вы займетесь этим?

Я заглянул в блокнот и сказал:

– Ну, вообще-то существует две проблемы. Первую я уже назвал Питу по телефону. Я собираюсь уехать в Ирландию в конце этой недели.

– По делам?

– Нет. Просто развлечься. И сегодня утром уже заказал билет.

– Вы могли бы отменить заказ.

– Мог бы.

– Деньги, которые с вас вычтут за отмену заказа вы можете вулючить в ваш гонорар, я их вам покрою. А вторая проблема?

– А вторая проблема - каким образом вы собираетесь использовать полученные от меня сведения?

– Думаю, ответ вам известен.

– Вот в этом-то и проблема, - кивнул я.

– Невозможно возбудить против них дело по обвинению в похищении и убийстве, поскольку нет доказательств преступления. Просто исчезла женщина, вот и все.

– Вот именно.

– Так что, исходя из этого, вам совершенно ясно, чего я хочу. Нужно произнести вслух?

– А почему нет?

– Я хочу, чтобы эти сволочи сдохли. Хочу при этом присутствовать, хочу в этом участвовать, хочу увидеть, как они сдохнут.

Кенан произнес всю тираду совершенно спокойно, ровным, лишенным интонаций тоном.

– Вот, чего я хочу.И хочу настолько сильно, как в жизни никогда ничего не хотел. Вы так и предполагали?

– Примерно.

– Неужели вас беспокоит, что может произойти с людьми, способными сотворить нечто подобное? Схватить ни в чем не повинную женщину и разрезать ее на кусочки?

– Нет, - не задумываясь ответил я.

–

Мы сами с братом сделаем все, что нужно. Вам не придется в этом участвовать.

– Иными словами, я всего лишь приговорю их к смерти.

– Они сами себе вынесли приговор, - покачал головой Кенан.- Своими деяниями. Вы всего лишь поможете осуществить справедливое возмездие. Что вы на это скажете?

У меня были кое-какие сомнения на этот счет, поэтому я промолчал.

– Есть ведь еще одна вещь, которая вас смущает, верно? Род моей деятельности.

– Немаловажный фактор.

– Ваше высказываение по поводу сбыта крэка школьникам. Я не - как бы это...не открываю магазинов на школьном дворе.

– Не сомневаюсь.

– Проще говоря, я не пушер. Я тот, кого называют наркодельцом. Улавливаете разницу?

– Конечно. Вы та крупная рыба, которая ускользает из сети.

– Не думаю, что такая уж крупная, - засмеялся Кенан.- С определенной точки зрения распростаранители среднего звена - самые крупные, если исходить из объемов. Я имею дело с большими объемами, то есть либо поставляю большие партии , либо покупаю у того, кто уже поставил товар в страну. А затем сбываю тому, кто продает уже меньшими партиями. Мой покупатель, вероятно, зарабатывает больше, чем я, потому что он крутит сделки круглый год, тогда как я могу проводить в год одну-две операции, не больше.

– Но вы тоже, прямо скажем, не бедствуете.

– Не бедствую. Это опасный бизнес, связанный с нарушением закона, поэтому приходится иметь кучу людей, которые так или иначе помогают избегать неприятностей.А там где есть большой риск, там и доходы тоже большие. И это бизнес. Люди хотят этот товар.

– По товаром вы подразумеваете кокаин.

– Вообще-то я практически не занимаюсь порошком. Мой основной товар героин.Немного гашиша, но последние года два главным образом героин.Слушайте, сразу говорю, что не собираюсь оправдываться. Люди покупают, попадают на крючок, обворовывают родных матерей, взламывают чужие дома, вкалывают себе сверхдозу и умирают на игле. Пользуются одним шприцем на всех и получают СПИД. Я все это знаю. Но существуют же производители оружия, спиртных напитков, табака.Сколько народа умирает в год от алкоголизма и курения в сравнении с тем количеством, которое гибнет от наркотиков?

– Продажа алкоголя и табака - вполне законное дело.

– А какая разница?

– Некоторая есть.Хотя не могу сказать точно, какая.

– Возможно. Я тоже ее не вижу. Но в том и другом случае это грязный товар. Он убивает людей, или его производные используются, чтобы убивать себя или друг друга.Но однин довод я могу привести себе в оправдание. Я не рекламирую свой товар, не лоббирую его в Конгрессе, у меня нет службы по связи с общественностью, которая талдычит гражданам, что то дерьмо, которым я торгую, им полезно.Тот день, когда люди перестанут покупать наркотики будет днем, когда я сразу же начну покупать и продавать что-то другое. И не стану хныкать по этому поводу и обращаться в правительство с просьбой о федеральных субсидиях.