Прогулка за Рубикон. Части 1 и 2
Шрифт:
Эдд провел всех в комнату и освободил кресла от предвыборных плакатов. Все расселись кто где. Юра, который в совершенстве владел латышским языком, уткнулся в телевизор, постепенно впадая в бешенство.
По экрану полз военный грузовик, снятый со стороны заднего борта, к которому была прикреплена табличка с большой желто-красной надписью «ЛЮДИ». Из-за борта торчали прыщавые лица молодых парней из Центральной России. Закадровый голос вещал, что если бы не табличка с надписью, то всех сидящих в грузовике можно было бы принять за обезьян.
– Что
– Поход карликов на Москву, – съязвил Виталик.
Марсо вкатила сервировочный столик с закусками. Эдд встал и с хрустом свинтил крышку с бутылки водки.
– Когда люди собираются в толпы, чтобы поорать, – сказал он, разливая водку, – и если они знают, что им за это ничего не будет, то они рано или поздно потребуют какой-нибудь свободы. Год назад хватило бы одного выстрела солью.
– Опять воюешь? – набросилась на него Марсо. – Лучше скажи им, что надо уезжать в Россию.
– В России не лучше, – буркнул Юра, переключая телевизор на российский канал. – Везде одно и то же.
– Хреново везде, – согласился Вадик. – Я только что разговаривал по телефону с сестрой. У них в Баку во время армянского погрома сосед по лестничной клетке, армянин, стоял перед дверьми своей квартиры с топором и канистрой бензина. Он бы всех порубил, а потом бы все сжег.
Все четверо подняли стаканы и выпили.
– В полночь по местному каналу показывают «Звуки музыки», – Юра вытер губы тыльной стороной ладони. – Офицер австрийской армии своим пением сопротивляется присоединению Австрии к Германии. Я бы предпочел «Кабаре». Там парень, похожий на Лоренца в молодости, поет песню о родине, потом песня становится маршем, все бросают пить пиво, вскакивают на ноги и в нацистском приветствии кричат: «Зиг хайль!»
– Австро-Венгрию теперь называют золотым веком Центральной Европы, – вставил Эдд.
– Сколько нам будет лет, когда времена Союза тоже назовут золотым веком?
– Лет восемьдесят.
– С чем я нас и поздравляю.
Негромкое бормотание женщин за стеной перешло на повышенные тона. Эдд подошел к двери и прислушался.
– Мне наплевать, чего он хочет, – почти кричала Рита, жена Вадима. – Он уедет с концами и не вернется. Бабы его тут же подберут. Никаких денег он не заработает… Мне наплевать, – повторила она в ответ на неразборчивую реплику Марсо. – Я уже не в том возрасте, чтобы начинать все сначала.
Молчание. Потом заговорила Марсо, но так, что Эдд не смог разобрать ни слова.
– Это они нас обсуждают, – мрачно изрек Виталик и двинулся на кухню.
Через минуту появилась Таня, волоча Виталика за руку. Он вертелся, делая вид, что пытается освободиться.
– Забирайте. Он нам мешает.
– Так мы будем пить или нет? – усевшись, Виталик плеснул во все стаканы водку, большая часть которой оказалась на столе.
– Эдд, залезай на трибуну, пока мы еще трезвые, – попросил Вадим. – Нам запретили появляться в городе в военной форме. Что будет дальше?
– То и будет.
– Мы можем разнести тут все за пару минут, – скрипнул зубами Виталик.
– Никто не отдаст такого приказа, – успокоил его Эдд. – Никому в Москве Союз больше не нужен, кроме тронутых умом идеалистов. Что будет с вами, там всем глубоко наплевать. На повестке дня одна задача – разворовать страну.
– Эдд прав, – согласился Вадим. – У нас в Болдерае уже режут корабли на металлолом. Грузят на баржи и увозят в Германию…
– У меня идея! – перебил его Эдд. – На военных складах должны остаться противогазы. В Россию их не повезут. Есть покупатель. Договоритесь с начальством, чтобы эту хрень списали.
– Кому нужны сраные противогазы?
– Их используют на африканских шахтах. Узнайте, что ваш флот еще готов продать. Только не связывайтесь с оружием.
По телевизору начали передавать окончательные результаты выборов. Марсо накрывала на стол, был слышен только стук тарелок и звон бокалов. Все остальные уставились на телеэкран. Эдд так сильно прикусил губу, что ощутил во рту привкус крови.
Телекомментатор сообщил о победе в 32-м избирательном округе независимого кандидата Эдда Лоренца над кандидатом от Народного фронта Григорием Березовским. Раздалось громкое «ура!»
– Не понимаю, как тебе это удалось, – Марсо чмокнула Эдда в щеку.
Эдд почувствовал, как комок в желудке расползается приятным теплом.
– Я использовал американскую технологию «политического серфинга». Чтобы удержаться на поверхности воды, надо постоянно чувствовать под ногами провал.
– Ну, вот все и решилось, – с деланой завистью сказала Таня.
– Что решилось? – рассердилась Марсо.
– Будете сидеть в Верховном Совете.
– А потом?
– В тюрьме, – пошутил Виталик.
– Ты лучше о себе подумай, – еще больше рассердилась Марсо.
– В Россию я не поеду! – чертыхнулся Виталик. – Мы любим Россию, но Россия не любит нас. Жилищными сертификатами можно подтереться.
Рита рассмеялась коротким нервным смешком.
– И что, нас некому защитить?
– Вас защитить может только псковская дивизия, – задумчиво сказал Эдд.
Все сели за стол.
– Мы сейчас в положении Белой гвардии, – шумел Виталик. – А ты, Эдди, будешь за Булгакова. Напиши нам новые «Дни Турбиных». Все идет в тартарары, а мы – пьем. Это уже сюжет.
Эдд покачал головой:
– Белая гвардия погубила свою Империю, мы погубим свою, – он провел пальцем по виньеткам на скатерти. – Не только Прибалтика выйдет из Союза. Все уйдут. Начнутся конфликты. Например, война между Россией и Украиной. Или Грузией. Или Казахстаном. Там плохие границы.