Прогулка за Рубикон. Части 1 и 2
Шрифт:
Чем дольше Титхеперура думал, тем спокойнее становилось его лицо. «Это письмо слабого правителя, способного только гонять по постели своих многочисленных жен», – пробормотал он про себя, но губы его шевелились, и Нефер все понял.
Подойдя к столу, первосвященник сел и еще раз прочел послание, ерзая по обивке стула пухлыми ягодицами. Потом стал диктовать ответ:
«Царь мой и мой повелитель, солнце мое, достопочтимый Нетжер-Хепер-Ра, Сиамон. единственный владелец всего Египта, земли, недр, воды, людей и животных, который царствует безраздельно. Да узнают все народы, живущие окрест, как велика наша мощь, как беззакатна наша слава! Да стекутся все народы к ногам нашим, как песчинки,
Тут Титхеперура остановился. Что писать дальше он не знал. Пусть эти дармоеды в Танисе справляются сами! Он не даст им ничего. Фиванский корпус нужен ему самому. А Нубийский корпус надо распустить: он потерпел поражение и поэтому опасен. Первосвященник погрузился в глубокие размышления. Будет еще хуже, если дать Нубийскому корпусу возможность насладиться победой над оборванцами ливийских пустынь. По дороге домой корпус сметет все на своем пути и провозгласит царем своего командира. Этого самонадеянного выскочку Ноя. Говорят, его жена царских кровей. Зачем подвергать себя опасности из-за проблем на Севере…
Нефер не умел читать чужие мысли, но по выражению лица первосвященника понял все или почти все.
На губах Титхеперуры промелькнула чуть заметная усмешка, и он кинул послание фараона Неферу.
– Я видел, что ты подглядывал, и тебе известно содержание этого письма. Что бы ты ответил?
Нефер ответил не сразу.
– Я бы сказал, что Нубийский корпус распущен. А наемникам Фиванского корпуса нечем платить жалование, и теперь они бесчинствуют на дорогах.
– Значит, ты хочешь написать правду.
– Нет, только часть правды. Это сильнее, чем ложь.
Первосвященник снова надолго задумался. За окном начало темнеть. Нефер от нечего делать вывел на ладони еще один оберегающий знак. Когда он поднял голову, первосвященник смотрел на него в упор.
– Что обо мне говорят в народе?
– Много чего. Вас не любят.
– Любят, не любят… Прибереги свою любовь для уличных девок! – первосвященник вцепился руками в подлокотники, его глаза недобро сверкнули. – Я должен внушать не любовь, а страх. Без устрашения народ не будет вести праведную жизнь. Несколько царей пытались освободить народ от страха, но это кончилось всеобщей неразберихой, – он ударил по подлокотнику кулаком. – А ты? Ты меня любишь?
У Нефера от страха на миг перехватило дыхание.
– Я люблю рисовать, и еще я люблю девушек.
Первосвященник стал заразительно смеяться:
– Смотри, при помощи своей дощечки для письма ты когда-нибудь сможешь достичь стоп фараона.
– Ваших стоп?
– Ты обвиняешь меня в том, что я хочу присвоить корону Верхнего Египта?
– Почему я? Об этом теперь судачат на каждом углу.
– А если и так, какое право ты имеешь распускать язык в священных покоях Амона?!
– Я не распускаю язык, – Нефер понимал, что сильно рискует. – Я просто хочу сказать, что нет смысла менять беспредельную власть над духом на ограниченную власть в мирских делах.
– Разве царь не имеет безграничную власть? – первосвященник удивленно поднял брови и тяжело опустился на стул.
– Нет, он должен подчиняться законам, которые ниспослали нам боги.
– С богами я как-нибудь разберусь.
Нефер пожал плечами:
– Но у Египта уже есть царь.
Титхеперура презрительно махнул рукой.
– Та-Кемт – это глыба, которую невозможно сдвинуть, не расколов ее на две части. Две земли, две короны, два царя.
– Великий и могучий Верхний Египет? – Нефер уже не мог остановиться и потому постарался придать лицу самое простодушное выражение. – А почему только Верхний и Нижний Египет? В стране десятки номов, и в каждом свой бог, а может быть, и свой царь. Почему не дать каждому местному царьку столько власти над своим народом, сколько
– Ты смеешься надо мной!? – первосвященник сделал несколько нервных шагов по комнате. – Номовая знать просто вонючее дерьмо! Если бы я не знал, что ты выучился в хижине отшельника, а не в этих школах, где учат ереси, я бы отправил тебя в каменоломни. Но ты мне нужен.
Первосвященник подошел к столу, взял бронзовый шарик и бросил его в серебряную чашу. Раздался звон. В комнату вбежали слуги.
– Подготовьте палаты кебех [36] . А ты, – первосвященник повернулся к Неферу, – иди в зал. Я буду говорить, а ты записывать. Это будет моя первая тронная речь.
36
Палаты для совершения омовения.
– Речь царя? – сболтнул Нефер.
– Вон отсюда! – рявкнул первосвященник и надменно вышел из комнаты, неся впереди свой огромный живот.
Зал был набит битком. Ближе всех к креслу первосвященника стоял визирь Буль Бур, высокий худой человек с бритым, выпуклым черепом. Его серые глаза пристально смотрели в зал, время от времени в них появлялся холодный блеск. С другой стороны стоял смотритель палат Аменемхеб. Он превратил храмовые палаты в место непотребных оргий и зарабатывал на этом неплохие деньги. Рядом с ним переминался с ноги на ногу старейшина врат Фалех, торговавший из-под полы ливанским кедром, привезенным для ремонта храмов. Позади всех стоял еще один скриб и что-то записывал в свиток папируса.
Титхеперура плотнее запахнул на себе плащ и медленно поднял взгляд. Всех присутствующих охватил непреодолимый суеверный страх.
– Там, за этими стенами, думают только о жизни, – голос первосвященника подхватило эхо, – и видят лишь сегодняшний день. А боги и я видим день завтрашний.
Первосвященник вперил свой взгляд в потолок и произнес хриплым голосом:
– Да, я разрушаю. Но я и строю. Невозможно сразу заменить старое новым, ибо тогда страна останется без закона и обычая, обратясь в сборище одичалых негодяев. Я начну с Фив, превращу их в город, открытый всему миру, связывающий народы Внутреннего моря и Великой Зелени с глубинами Африки. Я расширю границы познаваемого мира далеко на Юг. Я сохраню в золотых саркофагах мумии всех царей Египта, которые сейчас свалены в кучу в одной из пещер Долины царей, – Титхеперура медленно обвел взглядом зал. – Храмы Луксора и Корнака станут самыми величественными в мире. Я восстановлю храм великой царицы Хатшепсут, и это место станет угодно богам. Я создам хранилище рукописей. Я уже отдал приказ переписать самые древние папирусы. У меня целая армия скрибов.
Голос первосвященника достиг пророческой высоты.
Нефер атаковал папирус точными быстрыми мазками, стараясь записать каждое слово.
– Боги предназначили меня для великих дел, – прорычал Титхеперура. – Пора! Я слышу зов богов. Нельзя ждать. Наше промедление задерживает воды Нила! Фивам нужна сильная власть. Завтра же приступаю к сооружению джеда [37] . – Над толпой жрецов и чиновников повис одобрительный гул. – Ты, – первосвященник повернулся к хранителю врат, – распишешь все ритуальные действия. Вся символика должна быть соблюдена. А ты, – он повернулся к Буль Буру, – организуешь народу праздник. Все вино и пиво должно быть выпито. А мои враги… Я подумаю о них позже. Женщина не в силах остановить волю богов. Если кошку нельзя убить, опасаясь возмездия, то можно хотя бы натравить на нее собаку.
37
Колонна, часть ритуала коронации.