Прогулка за Рубикон. Части 1 и 2
Шрифт:
– Уходим через парадный вход, – незнакомец говорил на чистом русском языке и был совершенно спокоен. – Держитесь вплотную за мной.
Мы переглянулись и подчинились.
Воздух снаружи был пропитан неконтролируемым буйством. Со всех сторон выкрикивали мое имя. В какой-то момент я подумал, что закончу день на фонаре.
Однако незнакомец уверенно шел сквозь толпу, как будто ее и не было. Значит, кто-то все же контролирует ситуацию. Это обнадеживало.
Толпа расступалась и смыкалась за нами.
Марсо
«Он вообще ничего не делает по дому! Он просто не способен на это. У него голова работает по-другому, чем у всех остальных. Он в своем мире. Он даже ничего слышит. Вечно витает в облаках, правда, время от времени вынужден возвращаться, но не часто. И на меня матом. Пока не услышишь, не поверишь. Все, явился, надо идти его кормить».
Положив телефонную трубку, Марсо подошла ко мне и обняла за шею:
– Ну что, навоевался?
– Ты права: я ни на что не способен.
– Видела тебя по телевизору. Не знаю, какие там приемы у этих телевизионщиков, но твоя очкастая физиономия блестела на всю страну, как сальная тарелка, поставленная на ребро под лампу.
– Неужели я так плохо выглядел?
Марсо пожала плечами и села на тахту, подобрав под себя ноги.
– Ладно, не буду тебя расстраивать. Та сторона выглядела еще хуже. Но чего ждать от тех, кто пришел с выпаса…
– Тоже мне, аристократка! Там половина моих однокашников и коллег по университету.
– Вот я и говорю.
– Чем я-то тебе не понравился?
– Всем! Ты говорил заумно. И вяло. Никого не воодушевил. Ты все время что-то объяснял. Не знаю. Ты был похож на профессора математики, который безуспешно борется с патетикой тупого студента. Я, конечно, дура, но мне кажется, что политика так не делается. Нужен лозунг. Простенький такой, глупейший лозунг. Как у Народного фронта «Не дадим русским съесть латвийское масло!» Отлично! Супер! А ты? Рыночная экономика такая и такая – бу, бу, бу. Куда вы свое масло денете – бу, бу, бу. Да плевать! Латыши хотят рискнуть, довериться провидению. Они говорили о высоком. А ты? Никаких восторгов души. Куда делся твой романтизм? Ты стал занудой. Всех учишь. Хотя, что я говорю. Что бы ты ни делал, всегда получается лекция.
– А что я должен был сказать?
– Ты должен был сказать: засуньте это масло себе в задницу!
С присущим ей инстинктом Марсо опять спасала меня от самого себя, превращая все, что я делаю, в труху.
– Ты согласился возглавить фракцию «Равноправие»? – осторожно спросила она.
– Нет.
– Хоть одна хорошая новость за весь день! – в ее голосе прозвучала неподдельная радость. – Тебе надо думать не об этой идиотской фракции, которая без тебя не может даже через губу переплюнуть, а о семье.
– Ну, началось!
– Нет, ты послушай! Ты изображаешь оппозицию. Создаешь иллюзию сопротивления. Играешь в какую-то дурацкую
Я закрыл глаза и прикрыл их ладонью.
– Неужели ты не видишь, что я стараюсь не перегибать палку. Ради тебя и дочери.
– Спасибо и на этом. Все, заканчиваем. Иди есть.
Я сел за стол. Марсо поставила передо мной дымящуюся тарелку риса, на поверхности которого виднелись разноцветные пятнышки овощей.
– А что у тебя? – мой вопрос прозвучал насквозь фальшиво.
– Какая разница? Ты же у нас кормилец. Вот и скажи, как жить дальше? Денег больше нет.
Я набил рот рисом, чтобы не говорить. Единственное, чего Марсо не умела делать, – это возвращать мне подорванную веру в себя. Ее постоянные: «Я верю в тебя!», «Ты можешь все!» – меня всегда только раздражали.
– Я очень устал и хочу спать. Завтра опять сумасшедший день.
– И кто в этом виноват? Когда ты истратил все наши деньги на предвыборную кампанию, я думала, что ты отдаешь себе в этом отчет.
Я посмотрел на дно своей чашки:
– Ради бога, не надо ничего говорить! Час ночи. Дай покой!
– Это я не даю покоя?! Ты бы посмотрел на себя! Сам успокойся.
– Я спокоен. А ты нет. Давай, давай, скажи какой я хам, пьяница, эгоист, бабник и вообще скотина. Как я загубил твою жизнь.
– Не ори на меня! Я ни в чем не виновата! Извинись сейчас же!
– Извини!
– Тебе извиниться – раз плюнуть, – продолжала давить Марсо. – Я хочу налаженной жизни, чтобы все по своим местам. А ты превращаешь нашу жизнь в кошмар.
Марсо принялась переставлять вещи с места на место, как это она делала всегда во время скандалов, перемещая беспорядок из одного угла в другой.
– Почему эти ключи валяются здесь? Почему ты их бросаешь куда попало? Потом опять будешь искать.
– Это же глупо искать ключи там, где они должны быть!
– А что не глупо? Сначала ты потеряешь ключи, а потом голову.
– Может, хватит? Иногда мне кажется, что основное твое занятие в этой жизни – волноваться. Каждый раз, когда я выхожу за пределы очерченного тобой круга, у тебя начинается истерика.
– По-твоему, лучше жить этой ужасной, запуганной жизнью, как сейчас? – Марсо высоко подняла голову, чтобы сдержать слезы, и закрыла глаза. – Хотя ты всегда так жил, на грани обмана. А я этого не замечала. Или не хотела замечать, – у нее задрожала нижняя губа и задергались плечи.
– Бога ради! Перестань.
– Тебя посадят. Нет ничего глупее, чем сидеть за идею. Лучше укради что-нибудь! Завтра надо платить за музыку и танцы. За английский. Или ты хочешь, чтобы наша дочь все бросила. Ради чего? Чтобы ты мог покрасоваться на трибуне?