Прогулки по Петербургу с Виктором Бузиновым. 36 увлекательных путешествий по Северной столице

Перевезенцева Наталья А.

Константин Константинович умер в 1915 году. Не увидел, как обрушилось здание Российской Империи, как погибла императорская семья. Не довелось Константину Константиновичу и узнать, что его сыновья Иоанн, Игорь и Константин вместе с великой княгиней Елизаветой Феодоровной, великим князем Сергеем Михайловичем и князем Владимиром Палеем были живыми сброшены в шахту близ Алапаевска. Из всех «Константиновичей» мужского пола смогли спастись только Гавриил (его буквально вырвала из лап чекистов балерина Нестеровская, на которой позднее в эмиграции князь Гавриил женился), да пятнадцатилетний Георгий.

И еще одна поэтическая страница из истории Мраморного дворца:

Ветер, полный балтийской соли,Бал метелей на Марсовом поле,И невидимых звон копыт…И безмерная в том тревога,Кому жить осталось

немного,Кто лишь смерти просил у Бога,И кто будет навек забыт.Анна Ахматова.«Поэма без героя»

В Манеже после революции 1917 года жил ассиролог Владимир Казимирович Шилейко. В 1918 году он женился на поэтессе Анне Ахматовой, в которую давно был влюблен. Кстати, и сам Шилейко писал неплохие стихи:

В ожесточении годиныПоследним звуком высоты,Короткой песнью лебединой,Одной звездой осталась ты.

Брак быстро распался. Шилейко, по выражению Ахматовой, был человеком «неприспособленным для совместного проживания», но отзвуки недолгой жизни на Марсовом поле остались в «Поэме без героя».

«Угол Марсова поля. Дом, построенный в начале XIX века братьями Адамини. В него будет прямое попадание авиабомбы в 1942 году. Горит высокий костер. Слышны удары колокольного звона от Спаса на Крови. На Поле за метелью призрак дворцового бала. В промежутке между этими звуками говорит сама Тишина».

Долгое время в Мраморном дворце размещался Музей В. И. Ленина. Говорят, это фактически спасло дворец от разграбления. Да и денег на ремонт и реставрацию такого музея, наверно, не жалели. Сейчас это филиал Русского музея. А в садике перед дворцом долгое время стоял броневик «Враг капитала», с которого, якобы, выступал Ленин. Дотошные историки ставят под сомнение сам факт выступления (немногие), тип броневика (несколько больше) и тот ли это броневик вообще или просто похожий (многие). Сейчас броневик переехал в музей по профилю – в Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи. А его место «временно» (нет ничего более постоянного, чем временное) занял памятник Александру III работы скульптора Паоло Трубецкого. В 1899–1909 годах, когда Трубецкой работал над памятником, для этого была сооружена специальная мастерская-павильон из стекла и железа на Старо-Невском проспекте, неподалеку от Александро-Невской лавры. По мнению великого князя Владимира Александровича, Трубецкой создал карикатуру на его брата. Однако вдовствующей императрице Марии Федоровне скульптура понравилась, а ее мнение было решающим.

…на коне тяжелоступном,В землю втиснувшем, упор копыт,В полусне, волненью недоступном,Недвижно, сжав узду, стоит.

Так В. Я. Брюсов выразил в стихотворении «Три кумира» свои впечатления от памятника.

Памятник Александру III у Мраморного дворца. 2013 год

Памятник далеко не прост – он может олицетворять и крепость устоев, незыблемость законов, твердость взглядов – и тупость, упрямство, тугодумие – смотря как относиться к личности императора Александра III.

Породил памятник и многочисленные эпиграммы:

На площади комод,На комоде бегемот,На бегемоте обормот,На обормоте шапка.(На обормоте шапочка,Какого дурака этот папочка?)

Существует и другая эпиграмма

Третья дикая игрушкадля российского холопа:Был Царь-Колокол, Царь-Пушка,а теперь еще Царь-…(рифму подставьте сами).

В революцию Знаменская площадь – место митингов. Памятник, видимо, сильно раздражал митингующих – то красный бант царю прицепят, то плакатик повесят со стишками Демьяна Бедного:

Мой сын и мой отец при жизни казнены,А я пожал удел посмертного бесславья:Торчу здесь пугалом чугунным для страны,Навеки сбросившей ярмо самодержавья.

Позднее эти «бессмертные строки» выбили на пьедестале памятника.

В 1937 году в связи

с реконструкцией площади Восстания и прокладкой трамвайных путей по Невскому проспекту памятник сняли и передали Русскому музею. Хранился он во дворе музея и во время Великой Отечественной войны едва не погиб. В начале войны сотрудники музея вырыли глубокую яму, но не смогли опустить в нее тяжелую бронзовую скульптуру. Пришлось ведрами и мешками носить песок с барж, стоящих на Мойке. В итоге, статуя была все-таки засыпана песком, обшита досками и сверху накрыта бревнами. Тем не менее, памятник Александру III оказался единственной в Ленинграде скульптурой, получившей прямое попадание артиллерийского снаряда. Однако, укрытие все-таки выдержало.

Сейчас Александр III «прописался» во дворике Мраморного дворца. Высокий пьедестал, созданный Федором Шехтелем, к сожалению, утрачен. Есть предложение: вернуть памятник на площадь, а находящуюся там стелу («Страшный сон парашютиста», «Штык в горле Невского проспекта») перенести на площадь Мужества.

Кажется, Виктор Михайлович остался доволен передачей… И как жаль мне, что не побывали мы с ним тогда в личных покоях КР, расположенных здесь же в Мраморном дворце. Могла бы выйти еще одна передача.

«К дому несат Бассейной, шестьдесят»,

Скверик, где мы сейчас находимся, назывался раньше Прудковским, а сама местность вокруг – Прудками. Название это старинное, связанное с устройством здесь в первой четверти XVIII века двух бассейнов (прудов) для питания фонтанов Летнего сада. К ним подходил Лиговский канал, начинавшийся за городом у реки Лиги и шедший далее по трассе нынешнего Лиговского проспекта. А у Летнего сада стояла первая в нашем городе водовзводная башня. В одной из передач мы уже говорили о Лиговском канале, о том, как он потерял свое значение в 1777 году после большого наводнения, смывшего фонтаны, и стал просто «Лиговской канавой», источником зловония и миазмов. Вспоминали мы и знаменитый «лиговский букет», который доставлял немало неприятностей жителям близлежащих мест. Так или иначе, уже в 1914 году бассейны и часть канала, находившаяся в городской черте, были засыпаны, но название Прудки осталось в названии садика и близлежащего переулка – Прудковский. Поскольку неподалеку на углу Литейного и Бассейной, как известно, жил Николай Алексеевич Некрасов, то Бассейную в 1918 году переименовали в улицу Некрасова, а уже в наше время в 1971 году в Прудковском (ныне Некрасовском) сквере установили памятник поэту.

Памятник Некрасову в бывшем Прудковском сквере. 2014 год

Немного жаль старого имени, оно связано и с историей инженерных сооружений города и с прелестным стишком Самуила Маршака «Жил человек рассеянный на улице Бассейной».

А теперь посмотрим из Прудковского сквера на громадный дом, вернее – группу домов, занимающих весь квартал от Мальцевского рынка до Греческого проспекта и от улицы Некрасова вглубь к улице Красной Связи. Это целый комплекс, известный, как «кооператив на Бассейной». Надо сказать, что до начала XX века квартир в собственности граждан не существовало. Либо квартиры снимались, либо покупались дома. Квартиры в центре стоили очень дорого, споры с домовладельцами происходили часто – видимо, поэтому в Петербурге стали образовываться первые в России жилкооперативы. На Петербургской стороне, на Выборгской, в Нарвской части и т. д. Интересно, что впервые в истории Петербурга появились целые дома, заселенные так называемым «средним классом» – врачами, адвокатами, чиновниками, архитекторами. Это были люди, добившиеся в жизни успеха и желавшие жить в домах с удобствами, и ни от кого не зависеть. Для них и строились кооперативы, один из которых составили дома на Бассейной. Инициаторами строительства и проектировщиками кооператива в целом выступили известные архитекторы академик Э. Ф. Виррих и А. И. Зазерский. Они были опытными строителями, ведущими одновременно несколько проектов. Может быть, по причине занятости, а может быть, понимая, что на таком ответственном месте следует возвести особенно эффектные дома, к строительству привлекли замечательных архитекторов, мастеров северного модерна, Николая Васильева и Алексея Бубыря. Перед ними стояла трудная задача – место строительства со всех сторон окружено другими домами. Так, напротив нынешнего дома № 60, через сквер, высилось здание городских начальных училищ, возведенное Б. А. Бржостовским, рядом корпуса Евангелической женской больницы. Существовали также дома на Греческом проспекте. Надлежало построить новый комплекс, ориентируясь на окружающую архитектурную среду. Виррих и Зазерский разработали общий план застройки, спланировали, в основном, здания. Но оформление фасадов, их пластическое решение в духе северного модерна явно принадлежит Николаю Васильеву (здание по Некрасова) и Алексею Бубырю (здание, выходящее на Греческий проспект).