Прогулки по тонкому льду
Шрифт:
— Дальше… — Печальная улыбка коснулась потрескавшихся губ Филиппа. — Я стал лишним. Ребекке не нужны были мои рассказы, она слушала сказки Альберта…
— Сказки? — Мне показалось, что этот допрос и Ену дается с трудом.
— Истории про чудовищ, живущих среди людей. — Филипп устало потер лоб, покрытый мелкими капельками пота. Видно было, каких трудов ему стоит говорить ясно и четко, не путаясь в своих безумных мыслях. — О том, что все мифы и легенды реальны. А магия существует рядом с прогрессом. Альберт знал тысячи таких историй и мог рассказывать их не переставая.
Итак,
Филипп все больше бледнел. Я с ужасом отметила то, как часто он дышит и как равнодушно глядят его глаза. Ен выругался, стряхивая нити со своих рук. Стоило последней со звоном треснуть, как Филипп повалился на постель, глотая воздух, как пойманная рыба. Тени втянулись в свои темные углы под затихающий злой шепот. Осталась только атмосфера ужаса, наполнившая комнату.
— Демоны дери эту клинику! — рявкнул Ен, морщась и потирая виски. — Я не знаю, чем его накачали, но в голове у него настоящая каша.
Филипп с отсутствующим видом лежал на постели и тупо таращился в стену. Тощий, потерянный, сломленный. Было так больно и горько смотреть на него, видеть его отчаяние и боль, видеть, что сделала с человеком вина. И его ли? Что он мог? Я пересела ближе к Филиппу под злющим взглядом Ена, погладила парня по голове. У него впереди вся жизнь, радости, горести, любовь, возможно, счастливая старость. Неужели он проведет всю оставшуюся жизнь в этом месте, запертый наедине со своими кошмарами?
Филипп вздрогнул и заскулил, прижимаясь к моей руке, как верный, переживший разлуку пес. Он скорчился, поджав колени к груди, дышал прерывисто и тяжело, а я продолжала перебирать его волосы, пропуская их между пальцев. Автоматически, даже не понимая зачем. Мне было неприятно это место, этот запах болезни и скорби, эта грязная постель, ветхое белье на мальчишке. И его волосы. Я с отвращением перебирала их, стряхивая на пол мерзкую паутину. Липкая, колючая, она жгла пальцы и прилипала к ним, но я упрямо отдирала ее от волос Филиппа.
— Лиа, что ты делаешь? — Голос Ена я услышала, но даже не остановилась.
— Паутина. Ты видишь, она всюду, — шепнула я, выдирая мерзкий серый комок из спутанных кудрей. — Она мешает ему, не дает дышать… Я уберу, и мальчику станет легче.
— Какая паутина, мэса? — послышался растерянный голос Хэйла. — Здесь нет никакой…
Филипп перестал трястись, теперь он лежал спокойно, мерно дышал, его черты разгладились. Я удовлетворенно щелкнула пальцами, стряхнув с них последнюю липкую нитку. Так лучше, нет этой мерзости, нет этой грязи. Ен и Хэйл стояли рядом с такими лицами, что радость моя потерялась, испуганно забившись в закоулки подсознания. На меня так смотрели… Так… Захотелось тоже свернуться калачиком и прикинуться овощем рядом с Филиппом. С психов взятки гладки.
— Что? — осторожно уточнила я, обмирая от страха. — Что
— Ничего, — хрипло выдохнул Хэйл и затянулся сигарой, выпустив дым через нос.
От этой манипуляции он стал похож на огнедышащего дракона. Ен рядом с ним изображал статую. Такой же окаменевший и… Потрясенный?
— Что? — уже шепотом уточнила я.
— Ничего, — прокашлявшись, отозвался мэтр Легран и отнял у Хэйла сигару. — Просто ты сейчас провела обряд исцеления.
И мэтр произвел с сигарой все то же, что до него проделал Хэйл. «Дымящийся» мэтр-директор выглядел куда эффектнее. Я потрясенно кивнула, совершенно не понимая, что вокруг меня происходит.
— Исцелила?
— Да. И даже не отдала себе в этом отчета, — хрипло пояснил Ен.
Хэйл продолжал изображать мчащийся на всех парах паровоз, опасно задымляя замкнутое пространство палаты.
— Меня все это очень пугает, — выдохнул Хэйл. — Не обижайтесь, мэса, но вы тоже.
Ен эмоций не выказывал вообще. Мне даже стало казаться, что он сдерживает гнев. Его взгляд был устремлен в себя; застывший и холодный, фигура выражала крайнюю степень напряжения. И тени… Они снова заворочались в своих темных пристанищах, принялись перешептываться, с шуршанием сновать по стенам.
— Нужно уходить, — словно очнувшись, произнес Ен. — Парня забираем. Это наш ключ к происходящему.
Хэйл затушил сигару и заложил ее за свое оттопыренное ухо. И двинулся к Филиппу.
— Куда забрать? — уточнил у меня паренек.
— Туда, где вам точно будет лучше, — погладив его по волосам, шепнула я.
— Время. — Ен уже открыл двери и замер на пороге, ожидая нас.
Мы двинулись прочь. Впереди шел Ен, за ним мы с Филиппом, сзади шагал Хэйл. Наши шаги гулко разносились по коридорам, тени шуршали и ворочались в углах. Почему у меня было чувство, что случится что-то плохое?
— Ен, в чем дело?
— Ни в чем. Но лучше поспешить уйти отсюда на свет, — холодно отозвался мэтр— директор, даже не оборачиваясь ко мне.
В коридоре гуляли сквозняки и пахло медицинскими препаратами, сновал персонал больницы и бродили те из пациентов, кого посчитали самыми смирными. Неладное я ощутила уже на подходе к выходу из больницы. Филипп жалобно заскулил и затрясся. Не знаю, как, но его обезумевший разум чувствовал Тайный Мир и его колебания. Ен среагировал молниеносно, материализуя мечи в руках, прежде чем ощущаемая всеми нами тревога обрела реальные черты.
Глава 24
Шепотки невидимых тварей раскатились по коридору больницы, отскочили от стен и рассыпались мерзким скрежетом. Первая тень отделилась от стены, на ходу обретая очертания волка или пса, понять точнее было нельзя, тень постоянно менялась и перестраивалась. За ней из темных углов коридора потянулись еще ей подобные. Такие же косматые и черные, с горящими желтыми глазами.
— Что это еще за дела? — изумился Хэйл.
— Порождения тьмы, — услужливо сообщил нам Ен. — И не призванные, а специально созданные для нас. Какая честь!