Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"!
Шрифт:
— "Смерть аборигенам"!
Нестыковки всё же есть, и главная из них такая: зачем учить "варваров с востока", если им уготован известный конец? Для чего траты?
Вот он, ужас оккупации: если оккупант злобствует над аборигеном — понятно, он — оккупант, враг, пришелец, чужак, чего от него ждать! И злобствование его полезное, нужное:
— Помните, что они с вами делали! — на фоне оккупантов "свои" всегда лучшими выглядят. Ни в какое сравнение не идут!
Но что вспоминать, когда оккупант как бы и не совсем таковой? Когда он не выполняет функции оккупанта и врага?
— Компаньон, загляни в наше прошлое, оно тут, рядом, недалеко… Всего-то
— Когда в вопросах доходишь до определённой грани — радуешь, но сейчас радости не испытываю: просишь вернуться в прошлое, повернуть время в иную сторону, и рассказать о том, что могло быть, но не случилось? Такая работа трудна для сущности высшей квалификации, а для меня — невыполнима.
— Прибедняешься? А дипломы Гарварда, Оксфорда, Беркли, Сорбонны и Карлов университет в Праге, в коих учился? Чего они тогда стоят?
Что образование для человека? Если бы имел удовольствие начать обучение в школе на оккупированной территории, то на сегодня этот факт
был бы не меньшей гордостью, чем бесовское образование, полученное в перечисленных высоких учебных заведениях Европы. Начать познавать грамоту в школе при оккупантах — это всё же редкость.
Земляки! Старые ныне черти! Кто из вас начинал знакомиться с грамотой во времена оккупации? Какая это была школа? "Идеологически" чистая? Вас насиловали "идеями коммунизма"? Или нацизма? "Верой христовой" травили? О "превосходстве германской расы над иными народами" речь в школе велась? Или какими другими, не менее "высокими" идеями пичкали неокрепшие детские мозги? Были там пионерские галстуки? Значки с ликом какого-либо "вождя" на слабых детских грудях носили?
Какое счастье учить русский язык и не знать, для чего нужно такое делать! Ставили тогда "неуды" за невыученное стихотворение "пролетарского поэта":
"… я русский бы выучил только за то,
что им разговаривал Ленин!"
Вот оно что! Оказывается, тысячи лет русский язык совершенствовался ради того, чтобы "им разговаривал Ленин"! За одно такое следовало учить русский язык! Чтобы в языке сравняться с самым большим врагом России!
А пособники оккупантов, "гнусные вражеские прихвостни", эти "репьи на хвостах фашистских собак", вчерашним "советским" детям, возможно, что и пионерам, ничего об этом не говорили! Вместо слов "великого пролетарского поэта" забивали головы детей "буржуазной поэзией":
"Колокольчики мои, цветики степные!
Что глядите на меня, тёмно-голубые?
И о чём грустите вы в день весенний мая
средь нескошенной травы головой качая…"
Как-то сестра принесла из школы книжку-"копейку" "Сказка о золотом петушке", и, гордясь умением читать, немедленно познакомила брата с содержанием "книжки-копейки". Какое это было чудо! За окном — зимний день, топилась плита, в единственное окно маленькой кухоньки светило зимнее солнце второй половины дня, а сестра читала сказку. Не было в мире войны, ничего вообще не было, остался только сказочный царь Додон и его "подвиги". После сказки захотелось на улицу, но "гардероб" мой был далёк от зимы ровно на половину года: летний. Короткие штаны выше колен из военного, но тонкого брезента с лямкой через плечо наискось, рубашка с коротким рукавом и чулки, которые завязывались выше колен бечёвками. Лямка от штанов застёгивалась на большую пуговицу спереди. Ни летней, ни зимней обуви у меня не было: семейный "бюджет"
— Читаю сказку, а ты за это сидишь дома — таковы были условия знакомства с великим поэтом земли русской. Что выбрать?
Полный коварных замыслов, выслушал сказку и по окончании нарушил договор: стал требовать валенки на прокат.
Как рассказывали те, кому довелось начать обучение "под пятой врагов" в таких школах, учителя ни единым словом не упоминали "советских поэтов", но всё русское было разрешено преподавать без ограничений. Школа просуществовала совсем малый срок и закрылась. Очень хотелось бы узнать причину её умирания, но "тайна сия сокрыта за большим количеством печатей".
Я — гибкий: если чего-то не знаю, то придумаю, измыслю "гипотезу", но возвышаться над собою "белому пятну" не позволю! Худо одно: гипотезы хороши в науках, но не в исторической.
— ….но все и всегда ими пользуются — добавил соавтор.
Как быть с "пробелами и пустотами в Истории" — этого никто объяснить не хочет. Или не может? А как хочется заполнить "пробелы"! Особенно в образовании сестры: почему она прекратила образование? Потому, что:
а) из-за линии фронта учителям убедительно погрозили кулаком с зажатой в нём намыленной верёвкой,
б) у педагогов возникли трения с германо-немецко-фашистской военной администрацией по программе преподавания,
в) за труд "просвещения" учителя получали мизерную плату, забастовали и на этом деятельность "идеологических диверсантов" закончилась.
Могли быть четвёртая и пятая причины прекращения работы школы, но на них отсутствует фантазия. И бес не хочет помогать:
— Трёх мало? Любой из перечисленных причин вполне хватило бы для прикрытия школы.
Любимая тётушка, которая в возрасте сорока трёх лет, добровольно отправилась служить "великой Германии", в схожих ситуациях говаривала:
— "Как не болела — а умерла!" — но был и другой вариант, не менее точный:
— "Не умер бы Данило — да болячка задавила".
— Предпочтение тех, или иных поговорок — дело вкуса каждого. "Кому — поп, кому — попадья, а кому — попова дочь"- добавил соавтор.
Глава 75.
Отдых от прогулок.
Оккупационные вечера.
В келью приходил вечер, зажигалась большая керосиновая лампа с непонятным названием "десятилинейная". Зажигание лампы было самым торжественным мигом тогдашнего времени!
Что могло значить слово "десятилинейная", что это были за "линии" — не знаю и до сего дня. Обладание такой лампой и керосином к ней считалось верхом благополучия: лампа "кушала" керосин, а на приобретение керосина нужны были деньги. Или что-то иное, на обмен. Итог: лампа в "десять линий" — это много! "Десятилинейная" лампа в оккупацию — всё едино, что нынешний "Майбах".
Керосин у нас был всегда. Керосин имел гриф "стратегический материал", а вот откуда и как он появлялся в келье — не знаю… Есть подозрения о том, как добывался керосин, но они касаются только отца: фонари, что применялись тогда на железных дорогах, питались керосином. Жизнь и деятельность без фонаря на транспорте немыслима: "железка" была, есть и останется круглосуточной, непрерывной, поэтому ночь нужно как-то освещать.