Прогулки с бесом. Том 1
Шрифт:
– Тяжелое предложение, неудобное, в школьные годы мудрейший Пётр Андреевич учинил бы допрос:
– Откуда в великом и могучем русском языке взяться фальшивым струнам!? Какая нужда в фальшивых струнах, цель? Если позволить звучать фальшивым струнам - язык потеряет звание великого и могучего, фальшь - она и есть фальшь.
– Да, пожалуй, перебор. Что думаешь, друг, редактор и компаньон, как бы обошёлся учитель, напиши в сочинении на вольную тему короткое хулиганское исследование "Как нельзя писать": "иду, блядь, гляжу, блядь, блястить, блядь! Хвать, блядь -
– Двойку не поставил, но воспитательной речи не миновать.
– Вот какая мыслЯ явилась: учитель обучал нас пожилым человеком, умер в шестьдесят восемь, ученик перешёл возраст учителя на два года, и, стало быть, ученик старше учителя?
– Так и есть, старше, и, всё же, пусть присматривает за тобой...
– ... а за компаньоном не надо, бесполезно, не справишься?
Учитель, если не будет сил и желаний удерживать руки мои - обратись по месту пребывания за помощью: там выслушают и решат вопрос положительно. Так же удерживай полёт пальцев моих в моменты, когда увидишь падения в область орфографии синтаксиса, пунктуации и стиля изложения; удерживай, когда излагая прошлое и пребывая в слепоте душевной, нарушу границу великой и бессмертной поговорки нашей: "Знай край и не падай"!
Ответь из своего, теперь и мне близкого далека: стоит в конце жизни менять позицию в вопросе "что излагать"?
Или позволить разгуляться моим и бесовским фантазиям? Придушить внутреннюю дисциплину, коя в народе зовётся "осторожностью", а придушив - удариться в литературный загул верному ученику твоему!? Или продолжать, как и прежде, удерживать от разгула левой рукой правую? Не стучать кнопками клавиатуры и не писать всё, что хочу?
– Я наместник учителя в этом мире и дозволяю стучать всё, что вздумаешь, не сцеплять пальцы в бездействии, не сдерживать левой рукой правую, и не размахивать без нужды. Помни: времена "голосования простым поднятием рук" окончились...
– ...полной жопой...
– ... а до волеизъявления поднятием рук было хорошим, а после сигнализации руками превращалось в дерьмо...
– Итог?
– Держать руки по швам!
– Чем и заняты основное время жития. Заканчиваю проживание в видимом мире, но, думая о будущем мире задам вопрос: гарантируешь встречу с преподавателем русского языка и литературы в конечном месте пребывания - У ваших тюрем есть место, вроде столичной "тишины", а там нет конечного места пребывания. Устрою, но могу этого и не делать: ваши души встретятся без моих стараний.
– Не хочу уподобляться первым лицам государства вышедшим на покой.
– Чего так?
– Первые лица государства, прежде безликие, выйдя на покой, как правило, начинают писать мемуары, в чём вижу угрозу нашему дуэту: одинаковое занятие, мемуарствуем. Тебе безразлично, но мою ауру портит сходство занятий.
– Мемуары - знаковая отметина первых лиц государства.
– Не только, желанием удивить и поразить мир высокими подвигами и деяниями страдают и пятые лица, их ещё "седьмой водой на киселе" называют. Интерес читающей публики к сочинениям
– Пописываю!
– учитель, выясни, кто обучал русскому языку экса? Ясно, что не ты, но кто, имя злодея?
Лишите всего, но оставьте родной и любимый язык - и тогда богаче меня в целом мире никого не будет!
Обопритесь голосом в понятном, нужном и необходимом слове "пИсать" на первую гласную - и придёт облегчение телу по завершении физиологического акта, подчеркните вторую гласную - без задержек и сомнении "смогу не смогу" посетит желание знакомыми словами выразить мысли и чувства о процессе выделения мочи. Чего больше тогда желал экс остаётся тайной.
Эксом чего-либо не являюсь, а потому не могу пИсать тем, чем писает он, наша моча разная, моча экса в разы калорийнее. Не стану пописывать и по другой причине: русскому языку обучил редкий преподаватель, самородок.
Не "учил" и не "научАл", не "проучил", и не "вгонял ума в задние ворота", не учинял выволочку с проволочкой и иную порчу телес школярных за нерадение в науках, но преподавал. Давал, дарил...
– Он давал, ты брал, и потому-то в пику пописывающему эксу наши записи следует назвать как-то иначе, но не мемуарами..
– "Оправдательными документами прошлого" сойдёт?
– Не совсем, нужду в оправдании прошлого испытывает малая часть совецких людей. Трудность момента: служившие врагам совецкие люди автоматически теряли звание "совецких". Как падших упоминать?
– Прямо и открыто. В оправданиях нуждаются виноватые, "правым" нет нужды оправдываться. Кто у вас всегда виноват?
– Всегда и во всём виноваты "отцы-командиры", "верха", то есть. Не знаем наших руководителей, поэтому поминаем тремя литерами "они". Применяем "они" без уточнения, кто такие "они"? Англичане, французы, немцы с итальянцами? На "житие свое" жалуемся с наслаждением.
– Но в последнее время "правые и виноватые" поменялись местами, и чем дальше отдаляется "прекрасное прошлое" - тем чаще будет происходить смена позиций. Кто первым занялся пересмотром вашего военного прошлого?
– Граждане Прибалтийских стран настолько разобиделись, что в пику победителям с востока установили памятники иной окраски. Ага, погибшим родичам, выяснявшим "кто прав" и дивизии "ваффен SS! Мало того: шествия устраивают, о себе напоминают:
– Мы пока живы!
– Что с ними делать, чем и как вразумлять?
– Ничем и никак вразумить не получится, вразумление по старому образцу явится началом новой, войны, всё едино, как спичка стогу соломы. Древняя война кончилась в сорок пятом двадцатого века прекращением стрельбы из всех видов оружия, а в сознании воевавших война не окончилась, вот её-то продолжение видим и ныне. Одни, полные праведного гнева кричат:
– Мы избавили мир от коричневой чумы!
– а им отвечают:
– И поменяли на "красную заразу"!
– двадцатый век прошёл, но оставил много веселья.