Прогулки с Бесом
Шрифт:
– Вот так: воюют мужчины - нервничают женщины, а кто высказал "крылатость" "у войны не женское лицо" неизвестно.
Один прокорм приравнивался к двум войнам одновременно. Заявить: "жрать было нечего" не могу, чем-то питались, но "чем-то" стёрлось в памяти. Если выжил - стало быть чем-топитался.
Избыточные переживания от налётов вражеской авиации превратили монастырских женщин в приборы необыкновенной чувствительности, и дар предвиденья на бомбёжки развился до такой степени, что каждая третья из них могла предсказывать будущий график налётов
– Сегодня прилетят, аспиды!
Дар "пророчества" не миновал и мать, но с небольшим отличием: если соседка Шурка публично заявляла:
– "Сегодня ночью - наша очередь..." - Шуркины предсказания мать считала сортом ниже своих и спасать семейство в большом общественном подвале не водила. Если сегодня кто-то пригрозит "не ответишь где в это время находился отец до конца дней будешь сидеть в одиночной камере!"
– С "тиливизером"? Компьютер будет?
– отец отказывался прятаться:
– На всё воля господня...
– и оставался в келье.
Численный состав породы людей, кои согласны с любыми высказыванием со стороны , но делают своё не известен, но в утешение читателю скажу: они носят прозвание: "себе на уме". То есть, руководствуются только своими соображениями, а чьи-то соображения в расчёт не принимают.
Такова и мать. У неё имелся свой график налётов вражеской авиации "на городок рабочих", но она им ни с кем не делилась:
– Всё равно не верили!
Сегодня думаю, что по причине малой грамотности она вообще не имела никакого графика, а в "спасательных операциях" руководствовалась каким-то, на уровне зверя, чутьём. Её "график" абсолютно не совпадал с прогнозами других женщин. Отличался от "общественного". Помимо "графика" налётов авиации она имела собственное мнение и по иным вопросам:
– Нужны мы им. Чего у нас бомбить-то?
И всё же она не выдержала, и однажды, только однажды! Повела нас спасаться от предстоящей опасности. Придёт бомбёжка к нам, или облетит стороной - сказать не могла, но повела нас прятаться: всеобщий страх перед налётами с запада не миновал и мать.
Не в большой, капитальный монастырский подвал со сводчатым потолком мы пошли спасаться, а в "убожество" на соседней улочке. В погреб. Что толкнуло мать в земляную нору? Непоколебимая уверенность сестрицы Нюры;
– Сегодня прилетят обязательно!?
– почему мать только однажды "дрогнула" и поддалась чьей-то уверенности? До веры кому-то ещё, помимо себе, она никогда не опускалась!
Подвал на соседней улице сами спасающиеся называли "убожеством", но такая оценка не мешала им набиваться в "убожество" до предела. Так было и в ту ночь.
Ошибки в прогнозе не было, и предсказание тётушки Нюры сбылось в начале ночи: подлая, неугомонная вражеская авиация начала "работу" с наступлением полной темноты.
Враги прилетели и, не мешкая, приступили к основному занятию: долго и обильно "долбили" город и станцию. Основательно. Каждый из пребывавших в "убожестве" с минуты на минуту ожидал: "долбание малозначительных
Сегодня, когда заканчиваю седьмой десяток лет "командировки" в этом мире - непонятная сила тянет задавать вопросы в пустоту. Вопросы сплошь низменные, призёмлённые и нет ничего удивительного: родились они в погребе для хранения припасов на зиму. Нужно представить ночь конца лета сорок первого и тесный, закрытый изнутри, слабенькой крышкой, погреб. Плюс отсутствие какого-либо источника света, плюс "обработка" вражеской авиацией только ей одной известных объектов. Хватит?
В возрасте шести лет дети с горшком управляются сами, если от неизвестного продукта на них не наваливается диарея... то есть, понос... понос.
В возрасте шести лет, даже при умении пользоваться горшком, у индивида, если он не полный идиот, обязательно случится неуправляемое, произвольное ослабление основного "запорного кольца" в заднем проходе. Не совсем полное с вываливанием содержимого прямой кишки, а так, всего лишь "частичное ослабление прочности" Первым местом моего "конфуза" был погреб.
Это потом, в пылу самообразования, узнал: Природа детям своим всех возрастов и пола в нужные места тела понаставила запорных "колец" из мышечных волокон с одной целью: удерживать ненужное организму до срока и момента, когда организм из "центра" не даст кольцу команду:
– "Открыться и произвести сброс"!
– время между "подпёрло" и командой "открыться!" на языке монастырских пролетариев называлось "терпением".
Учёные-физиологи утверждают:
– Команды на открытие-закрытие фекальных колец подаётся сознением - и не упоминают обстановку, когда кольца отказываются подчиняться и живут самостоятельно. Так и было в "погребную" ночь, когда персональный сфинктер вышел из повиновения и проявлял позорную слабость.
Запорные кольца обитателей норы в земле были не героичнее моего и бунтовали с выносом содержимого кишечника (газы) в объём погреба. Со звуком и тихие, напрочь забыв о "приличном поведении в обществе.
Кишечники урчанием жаловались на усталость от страха, извинялись за слабость и потерю мужества в заднем проходе.
И ныне нет учёного-биолога с ответом на вопрос:
– Почему в налёт газы раздували наши животы? Можно думать, что и микроорганизмы кишечников осознавали опасность бомбардировок и тоже "газовали"?
Через малое время сфинктерная анархия дала знать и в погребе стало не продохнуть...
– Сероводород человеческому дыханию не годится, вреден, но насколько следует обратиться к справочной литературе.
– Чего справлятья, выжил ведь...
– Выжил, но газовая атака в погребе сказалась на твоём последующем здоровье.
– Интересно! Владелец здоровья вышел из погреба без потерь, а квартирант говорит о пследствиях. Ничего не было, точно.
Лучше будет, если скажешь, где тогда тебя носило, почему не ободрил и неукрепил мой непослушный сфинктер?