Прогулки с Бесом
Шрифт:
Сколько было владельцев погребов, приглашавших соседей разделить с ними страхи - по причине малого возраста не мог подсчитать.
– Сфинктеры высоких обитателей столичных подвалов без команды открывались?
– Нет.
– Такие дисциплинированные, смелые?
– Нет. Сфинктеры у всех одинаковые и в опасные моменты телу открываются без команды из центра. Это начальная слабость, а повторные налёты укрепляли запорные кольца. На удержание в подчинении зловонного кольца каждому из вас требовалось определённое количество налётов машин Люфтваффе, и не пустяшных, далёких налётов, но близких, серьёзных, когда чвствуется уплотнение воздуха от
Помнишь, когда твой основной, "срамной" сфинктер, перестал открываться по пустякам?
– Приблизительно к сентябрю уже не было стыдно за себя.
– Вот! А высоких погребных начальников не бомбили как тебя, не было повода открываться запорным кольцам, не получили твоей тренировки. В немыслимых по комфортабельности подвалах, в немыслимой прочности и хорошо вентилируемых погребах, "царственные" дураки, предлагали всему народу разделить с ними свои страхи "за будущее страны"
– "Молчать, а то вражеские лётчики услышат!" - говорили людям?
– Говорили. Ничего нового, суть одна, но масштабы разные. Честные историки говорят, что и у больших людей запорные кольца давали слабину, как и у маленьких граждан "страны советов", коих они позволили бомбить авиацией Люфтваффе.
У граждан, спасающих жизнь в земляных норах, было два пути:
а) бесконечно и до беспамятства, с непроизвольным открытием и без закрытия запорных колец, трястись в налёт вражеской авиации любой жесткости, и
б) один раз страшно разозлиться на подлую вражескую авиацию и пребывая в беспамятной ярости, есть такая, сказать только себе: "сволочи, бомбилы проклятые, чтобы вам до аэродрома не добраться!" - смею уверить любого труса, что после посыла проклятия в сторону гудящих авиационных моторов, сфинктеры тут же надёжно закрывались. Удивительно и так всё просто! Поверь, читатель: прочность затяжки природного запорного кольца зависела от степени собственного гнева! Если когда-либо доведётся на себе испытать обработку чужими бомбами и не испытывать непроизвольного открывания сфинктера - один раз войдив ярость!
– и никого не отравишь своим сероводородом.
Только сейчас дошло (как долго!): владелица погреба приглашала спасаться соседей о причине: одной колотиться от страха со всеми "вытекающими" последствиями в собственном
"убожестве" невмоготу! "Человеколюбием и заботой о ближнем" в погребе не пахло, царили другие "ароматы".
Не знала русских пословиц и поговорок, но придерживалась первой в военное время: "на миру и смерть красна". Великое чувство: интуиция!
Вспоминаю плакат времён начала войны: женщина крепко прижимает ребёнка к груди, а вражеский штык-нож вот-вот проткнёт их! По-хорошему, по-правильному плакат должен был выглядеть так: женщина собой закрывает ребёнка полностью, чтобы ребёнка можно было только угадывать, но не видеть. А она как бы выставляет дитя под вражеский штык! Избавиться от нехорошей мысли, что перепугавшаяся баба закрывается ребёнком не получалось, а посему обвиняю автора плаката в глупости, в бесчеловечности и ставлю диагноз: " неизлечимо болен "погребной" болезнью!"
Подвальную истеричку понял взрослым:
"Господь не допустит гибели невинных малюток"!
– а с малютками бог, авось, и меня помилует, проскочу с малютками - симбиоз "матери и малютки" беспроигрышен и до сего времени: прямые "потомки" владелицы древней ямы с именем "бомбоубожество", адаптировавшись в нынешних условиях , успешно используют детей с целью собственного спасения. Повсеместно. Дети всегда были товаром. Схема настолько
– Плакатом призывали спасать женщину и её дитя, а за плакатом виделся "советский социалистический" строй. "Единственный" в мире. "Передовой". "Гуманный". "Гула...". Пардон, "занесло", это не из той оперы ноты. "Человечный". Какой ещё? Каждый может прибавить эпитеты в силу своих знаний и личных впечатлений о прелестях недавнего строя - это не моё, это всё бесовское.
Памятная и единственная "ароматическая", скандальная ночь закрыла доступ матери в спасительный погреб при налёте любой авиации, каким бы страшным и губительным не был налёт. При любом налёте в спасении нам было бы отказано с формулировкой "мест нет"!
Никто из нас тогда не знал, что такое клаустрофобия, но заболели мы ею в погребе вслед за родительницей. После памятного ночного скандала, когда у спасающихся произошло поголовное открытие всех запорных колец, мать приобрела массу врагов:
– Глядите-ка, все трусы, одна она храбрая! Все обделались от страха, а она чистой осталась!
– а так у нас не должно быть: паниковать - так всем и до потери сознания, желательно обделавшись... У нас герои в земляных норах не прячутся, у нас "все, как один!" должны быть или "сЩасливыми", или обделавшимися, любая третья позиция вражеская!
Мать, призывая спасающихся граждан не портить зловонием "среду обитания" по сути обвиняла в трусости. Кому приятно? Как терпеть обвинение, пусть и по причине? Обделаться от страха одно, а выслушать обвинение в трусости "из другой оперы"! Мать вообще подруг не имела, кроме одной единственной, "закадычной", а после ночи в погребе обзавелась и "врагами"... Обделавшимися врагами. Обделавшийся враг опаснее.
– У вас вражда между взрослыми автоматически переходит и на детей:
– Ты с ним не водись!
– ещё не разу не было, чтобы такой приказ не последовал детям от враждующих родителей.
До сего дня не знаю правильного перевода "закадычная подруга", но думаю, что это как-то связано с горлом. "Кадыком". Перевод вольный, и звучит так: то ли "всякому порву кадык за подругу!" то ли своего кадыка не пожалею.
Родительница после той ночи сказала:
– Никуда не пойду! Что будет - то и будет!
– мы согласились.
Вонючая ночь в земляной яме привела к осмыслению, кое словами выразить не мог: "природное запорное кольцо заднего прохода на открытом пространстве не даёт слабины так, как в абсолютном мраке подвала" - открытие приятно удивило, но поделиться было не с кем и оно целиком осталось во мне.
Единственное, что делали укладываясь спать - одевали из вещей всё, что имелось, а имелось малое:
– Если что и случится - одежонку впотьмах искать некогда! А так в чём выскочим - то и наше!
– говорила мать и заставляла закрывать уши подушками, когда звуки рвущихся бомб становились уж очень громкими! Неприличными, нахальными! Подушки на уши - обман, ширма, иллюзия! Вроде бы звук от разорвавшейся фугаски не так близок, фугаска рванула где-то далеко, не волнуйся, до тебя далёко! Авось, в этот раз и не доберутся! Укрывавшие слух подушками граждане были уверены, что подушки были прочней брони и лучшей защитой от осколков! Кто закрывал тогда головы подушками - в них верили больше, чем отступающей красной армии. Подушка на голове во время налёта была примером отдаче Судьбе: