Прогулки с Бесом
Шрифт:
– Ешь. Шоколад. Очень полезен - кусочек чужого невиданного продукта был горьковат и сладок одновременно.
Следовало кусочек с отвращением и презрением выплюнуть в ведро для отправления естественных потребностей, что стояло в сенях? Выплюнуть шоколад мог и по ошибке: в первые мгновения чужой и незнакомый продукт ничем не проявил себя, до момента, пока не разогрелся во рту и не началась "реакция разложения": шоколад таял. Появилась обильная слюна, и всё было необыкновенно вкусным, доселе неизведанным и не чувствованным! Кусочек горького шоколада, окончившего существование в моём
– Тётя "советская власть", сука ты драная, спросить хотелось бы: почему не ты познакомила малого с шоколадом, но враги? Почему проглядела и позволила родиться ещё одному врагу?
– Полегче, не особо-то расходись! Не "сука драная", а "редчайшая, единственная в мире форма государственной власти"
– В чём редкость углядел?
– Как "в чём"? Совецкая власть требовала от вас защищать себя, но вас ни от кого и ни отчего не берегла, оттого и рождались враги, сравнивающие вражеское с "родным"
Может малый не полных восьми лет за кусок вражеского шоколада предать родину? Может, и я это сделал!
А, ты, "родина-мать-твою" куда смотрела, почему не удержала
"сына своего"? Или сыновей, вроде меня, проще убить, чем удерживать от падения в предательство? Тогдашний вражеский шоколад был равносилен нынешнему шприцу с героином.
И ты, тётя "власть трудящихся", сука не менее драная, чем другие, многое просмотрела...
– Совецкая власть что-то безликое и невидимое, неосязаемое, сама по себе, а "власть трудящихся", как жопа, состояла из двух половинок: "власти" и "трудящихся", отпусти вожжи, послабь и не ласкай двух сразу, не справишься... Раздели пару, посмотри что к чему, остынь, и только потом...
– ... "засаживай" хотел сказать? Хорошо, но кто из двух блядей ограждал меня от всего мира, с какой древней брехливой суки спрашивать?
Ничего не могу сказать о "преданности и любви к советской власти" тех, кто, как и я, побывал в оккупации, но любовью от меня "тётя советская власть" похвалиться не могла. Из солидарности с отцом? Но отец за житие не произнёс ни единого худого слова в адрес власти!? Не потому ли, что служил при архиерее и от юности отравлен верой "всякая власть - от бога"? Воспитан в кротости, честно работал на всех, получал гроши и не роптал? Или потому, что не знал слов благодарности?
– Бесяра, немецкий шоколад навсегда останется "вражеским", а "ленд-лиз" - "дружеским"? Менять родину на вражеский шоколад - позор? На горький, но страшно полезный детям, продукт?
Было, было: жрал шоколад, забывал обо всём и наслаждался! И паштет, и тушенку, и колбасу жрал! И страх был: "мало, мало всего! Кончится пищевое чудо - и что тогда? И галеты вражеские в прозрачной бумаге, кои, по слухам, выдавали только лётному составу Люфтваффе? И таинственная бутылка тёмного ароматного напитка, кою отец называл "шнапсом" но не давал приложиться и глотнуть::
– Мал ещё!
– аромат вражеского шнапса помню до сего дня.
– Вот она, глупость: как можно шнапс и салями называть "вражескими"?
– Та-а-к! Ублажение утробы продуктами страны, с коей идёт война фактом предательства не является?
–
На пищевую благодать мать наложила "арест":
– Давайте продлим удовольствие. Сожрать и обделаться с непривычки - дело нехитрое... Слабы наши желудки для немецких харчей.
Сколько длилось удовольствие от вражеских продуктов? Совсем немного. Месяц? Может, и менее того. Сказать: "по мере убывания иноземных вкусностей - их место занимала своя печаль" - не могу: изначально было понятно, что на добытом отцом немецком добре долго не продержимся. Яства исчезали одно за другим: первыми ушли паштеты и плавленые сырки в станиоле, затем - колбаса, но первой исчезла память о "шоколаде для лётчиков". Дольше всех держались концентраты гороха, что были выращены когда-то на немецкой земле. Вражеское добро разбавлялось продуктами сельских "отечественных производителей"
Сегодня не могу сказать кому последним из яств помахали рукой на прощанье, но это был, если память не врёт, шоколад...
– Много хочет от единственного случая, последним был гороховый концентрат и "всё возвратилось на круги своя"
Почему так мало приходило эшелонов с подарками для немецких солдат!?
Всем организаторам событий в предрождественскую ночь сорок второго года:
– Спасибо!
– наибольшее "спасибо" командирам тогдашней Германии, а это были, по оценкам последующих историков, "отпетые негодяи", а если детально вникнуть в ход событий старания командиров Вермахта эшелон с подарками солдатам оказался в нужное время и в нужном месте. Кто из них обладал даром провидчества и мог заявить:
– Achtung: в ночь перед сочельником советская авиация готовит жестокий налёт авиации, а посему держать подарки в вагонах не следует!
– никто не позаботился о рождественских подарках солдатам Восточного фронта.
Основное "спасибо" адресую командирам советской авиации, пославших асов с приказом:
– Разнесите к ебене матери, или вдрызг, эшелон с подарками, пусть гады радуются!
Судьбе, что охранила отца на станции в ночь перед католическим Рождеством" особый поклон. Ни разу не допросил отца:
– Что делал во время памятного налёта? Прятался с немцами?
– по глубокому убеждению "совецких" людей, предатели, изменники и прочие коллаборационисты по природе обязаны быть "патологическими трусами"!
Откуда командование "краснозвёздной" авиации знало, когда делать налёт, чем руководствовалось: разведданными или соображением формата "давно станцию не трогали, заодно и праздничек испортим"? "Орёл-решка", наугад? Или... страшно подумать!
– кто-то, работая на немцев, был... двойным агентом!?
Кого благодарить, чьими стараниями познакомился с продуктами иного мира? "Враждебного и чужого", но вкусного до захлёба слюной?
Эх, ну, почему эшелоны с подарками для вражеских солдат приходили на станцию не каждый день!? Можно и раз в неделю?
– И станцию бомбить нужно было по графику, а там батюшка, везение не бесконечное, стоимость риска в продуктовом выражении уменьшалась, выбор сужался и грозил закончиться привозом в одно, далекое от прекрасного времени, трупа родителя к порогу кельи...