Прогулки с Бесом
Шрифт:
Ходили разговоры, что односельчане просили принять предложение стать полицаем:
– Поди, из своих полицай будет, глядишь, и поблажку какую увидим!
– что человек сам рвался в услужение к врагам - об этом никто и ничего сказать не мог... Приказывать в видимом мире дано куда меньшей части, чем исполнять указания.
В советской литературе о "своих" полицаях ничего хорошего не сказано. "Назначенцы", получив "власть" от пришлых - превращались в сволочей. Вывод: не подпускайте "наших" к власти!
Насколько родитель, получив малую, превыратился в большую сволочь, был врагом
Почему не ушёл с врагами при отступлении?
– Потому и не ушёл, что вины за собой не чувствовал... И семью бросить сил не было, а того не подумал, что жить не оставят...
Лицо потомка "осуждённого народом врага и изменника родины" помню и до сего дня: это не лицо человека, а постоянная "маска скорби", будто человек ежедневно, в продолжении приличного срока после окончания войны присутствовал при расстреле родного отца. Случай явного "отравления скорбью", если допустить, что ядохимикат с названием "Скорбь" существует в природе... или вырабатывается в организмах сыновей, отцы которых "запятнали себя несмываемым позором..."
а "прекрасные советские времена" плыли говном и не допускали появления вопросов:
– Переживаешь? Может, хватит мук и терзаний? Разве один твой отец был полицаем? Или мой в единственном экземпляре служил врагам? Потомков от "нехороших" отцов - армия, но они "заглушили атомные реакторы" и живут! И главное: отцы работали на нас, а не на врагов.
И вновь встаёт вечный, неразрешимый вопрос: почему отец избрал такой путь? Почему он, "как весь советский народ не встал на защиту чести и достоинства отчизны"? Не плюнул на детей и жену? Может, потому, что виноваты "гены предательства", кои есть во многих из нас? И во мне сидят "гены предателя", и я способен предать, чувствую в себе ужасное свойство предателя... хотя, нет, на звание "полный предатель" не тяну, далее "вражеского прислужника" не уйду...
– Предаётся то, чему служил "стойко и беззаветно, без колебаний и оговорок, преданно и верно, с произношением клятвы громким голосом и внятно". Пример: бывшие секретари обкомов, а ныне - "главы губерний" и прочая бывшая "крупная рыба". Мир людей не отличим от подводного: всякую акулу сопровождают маленькие рыбки и торчат перед носом у "хозяйки".
– Для чего?
– Когда "хозяйка" что-то добывает и пирует - и мелкоте перепадает. И защита надёжная: кто на губер... то есть, на акулу нападёт? Ничего нового: прежде окружавшие "больших людей" ныне не худо устроились, и что делал когда-то отец - сегодня вызывает лёгкую и кривую ухмылку:
– "Какая мелочь..."
Собственный сорокалетний рубеж пришёлся на времена далёкие от определения "благостные", но с оценкой "жить трудно, но можно и нужно", ценность времени определяется количеством суицидов на тысячу человек в год и возможностью задать себе вопрос "мог работать на врагов, и за сколько?" - на время самоистязания беса в себе не имел, совращать было некому, а потому мысль о служении врагам пугала.
Но дойдя до рассказов о "стойкости и верности высоких борцов за дело ленина-сталина"
– сошло на "нет" и на месте смущения появился ответ: "Запросто! Если "свои" держат в чёрном теле - следует проверить, сколько платят враги за одинаковую работу, работа везде одинакова, а оплата разная"
– И пришло понимание: "я "рабочая" разновидность предателя", есть и такая.
– Сорт твоего предательства понятный и не худший, настоящие предатели грешили "распитием спиртных напитков на рабочем месте", они-то настоящие предатели.
– Было, грешил "за компанию", но оценить глубину грехопадения не могу. От падения "в бездну алколизма" держала не совсем созревшая спасительная мысль: "оно, конечно, можно выпить, но тяжеловато потом перемещаться. Работа есть работа, обязан что-то делать, мне, вроде бы, и зарплату за неё выдают. Ну, если разве самую малость? Каплю? Чтобы "не отрываться от всех"?
Странное дело: все случаи "нарушениях трудовой дисциплины путём распития спиртных напитков на производстве" без задержек становились известны начальству. "Компанейцы" долго ломали похмельные головы вопросом: "какая сука продаёт!? Ведь с нами пьёт, падла, не иначе!" - "безпровальный разведчик" долго бы служил начальству не хуже какого-нибудь таланта из "службы внешней разведки", но предателя сдал сам начальник:
– Вы бы поменьше спиртным увлекались! А с этим - начальник назвал доносчика - никаких распитий!
– закипели-забушевали "преданные":
– Он же с нами пил, сука! как можно такое!?
– оказывается, можно.
Выдача собутыльников начальству была для него чем-то вроде развлечения: иностранное "хобби" на то время только входило в моду. Отец-коллаборационист, будь у него иные возможности накормить четыре рта, никогда бы не стал работать на врагов. Зачем служить врагам, если можно этого и не делать?
А "товарищ" доносил с удовольствием, поди, "идейным" был и пил с нами мучаясь "угрызениями совести и печени" Или доносительство вид неизлечимого заболевание?
У меня, как и у отца, есть "гены сотрудничества с врагами", признаюсь в пороке, но полностью отсутствую "гена доносительства" на того, с кем делю выпивку и кусок хлеба.
– Радуешься? Гордишься отсутствием и единого "гена доносительства" на товарища, с которым пил водку? Так это хуже любого предательства!
– С чего вдруг!?
– Потребляя алкоголь на производстве - разрушали "первое в мире государство рабочих и крестьян". Вредили, и, ублажая пьяные утробы свои - были в категории наизлейших предателей.
"Наука о генах" гласит: у потомков председателя "Фонда Примирения", того, что украл у бывших нищих "рабов с востока" когда-то заработанные ими восемьдесят три миллиона немецких марок, должны быть заложены "гены любви к чужим деньгам". Не иначе! Если во мне сидят отцовы гены коллаборациониста - потомкам первого председателя Фонда прямая дорога в воры.
Ныне ультразвуком определяют пол не рождённого ребёнка. Есть прибор, коим изобличают вралей, но нет устройства, кое с точностью до одного процента сказало бы, как поступит каждый из нас в той, или иной будущей ситуации.