Прогулки с Хальсом
Шрифт:
Дирк вздрогнул от неожиданности. Глаза заказчика сверкали так же ярко, как глаза Франса, на щеках выступил легкий горделивый румянец.
— Это именно то, чего мне хотелось!
Дирк потряс головой, чтобы отогнать наваждение. Не может быть! Ведь не слепой же этот человек! Но ван Хейтхейсен отстегнул от пояса тяжелый кошель и бросил его на маленький столик рядом с сохнувшими кистями.
— Я доволен, — сказал он милостиво. — Вижу, господин Хальс, что вы заслужили свою славу. Портрет просто
— Я же говорил, что он понравится вашей милости, — отозвался Франс.
Заказчик пообещал прислать слуг за своей собственностью и удалился, бросив на портрет еще один восторженный взгляд. Дирк с поклонами проводил его до дверей, не смея поверить в удачу. А когда он вернулся в мастерскую, Франс, весело насвистывая, снимал холст с подрамника.
— Он что, слепой? — спросил Дирк, останавливаясь на пороге. — Ты же высмеял его. Нагло, откровенно, беспардонно, красиво высмеял. Неужели он этого не видит?
Франс улыбнулся, слегка щелкнул брата по носу и ничего не ответил.
Дирк приободрился и стал ждать визита второго клиента. Черт его знает, может, пронесет и на этот раз?
Клас ван Фортхаут явился ближе к вечеру. С трудом втащил огромное брюхо на второй этаж, плюхнулся на стул, который жалобно заскрипел под его тушей, и потребовал:
— Показывайте!
Франс открыл холст, и лицо гостя изумленно вытянулось. Дирк заглянул через его плечо и прикусил губу. А чего вы хотели, господин владелец пивоварни? Все нарисовано точно: и жирное лицо с маленькими, близко посаженными глазками, и огромный нос-картошка с красным кончиком, и жидкая козлиная бородка, и толстый живот, и тараканьи усики над верхней губой!
Франс ожидал приговора со спокойной уверенностью. Фортхаут беспокойно поерзал на стуле и спросил:
— Вы считаете, сходство передано верно?
Вместо ответа Франс взял с каминной полки овальное зеркало и с преувеличенным поклоном подал его заказчику. Фортхаут бросил в зеркало короткий взгляд и медленно побагровел. Придраться было не к чему. Каждая черточка, каждая морщинка обрюзгшего лица передана с беспощадной точностью.
— Кажется, портрет вам не нравится, господин Фортхаут? — осведомился Франс медовым голосом.
Заказчик сердито сунул зеркало ему в руки.
— Не знаю, что и сказать. Нарисовано слишком правдиво, если вы понимаете, что я имею в виду. Я рассчитывал, что за такие деньги… — Фортхаут запнулся и запыхтел, не зная, как завершить фразу.
Франс отстегнул от пояса два тяжелых кошеля с золотыми монетами.
— Возьмите, — сказал он, подавая их Фортхауту. — Это ваши деньги.
— А портрет? — тревожно спросил гость. — Вы его переделаете, не правда ли, господин Хальс?
— Нет, господин Фортхаут, — отозвался Франс. — Я считаю, что эта
— Покупатель? — перепросил озадаченный гость. — На мой портрет? И кто же это?
— Господин Ян Стен, — объяснил Франс. — Он собирается выставить его в своем трактире на самом почетном месте.
Гость вскочил со стула с неожиданной легкостью. Ничего себе, обрадовал! Выставить его на всеобщее посмешище перед пьяной матросней и другими проходимцами! Любуйтесь, люди добрые, на этого урода! Любуйтесь на кабана в парике!
Фортхаут хорошо знал прозвище, данное ему жителями Харлема, поэтому решение было принято мгновенно.
— Я забираю портрет. Упакуйте так, чтобы его никто не видел.
— Прекрасно, — отозвался Франс все с тем же вызывающим добродушием. — Но если он вам наскучит, буду рад вернуть деньги в любой момент. В обмен на картину, разумеется.
Он поклонился. Клас ван Фортхаут поспешил к выходу, не отвечая на поклон. Его душил бессильный гнев.
Когда за заказчиком закрылась дверь, Дирк вполголоса заметил:
— А ты, оказывается, большой пройдоха! Вот уж не знал!
Франс окинул довольным взглядом портрет, закрепленный на подрамнике, и признался:
— Я тоже этого не знал.
Глава 24
Москва, ноябрь 2007 года
Черная ночь в сгоревшем лесу. Антон блуждал между страшными деревьями, пытаясь найти дорогу, но натыкался только на безжизненные обугленные сучья и корни, торчавшие из земли. Неожиданно его плеча коснулась чья-то рука, и Антон ухватился за нее изо всех сил. Рука задергалась, пытаясь освободиться.
— Антон Аркадьевич!
Антон замычал, не отпуская чужую ладонь. Рука была теплой и не могла принадлежать мертвой ведьме, караулившей его сон.
— Проснитесь, Антон Аркадьевич!
Антон с трудом разлепил веки и увидел мужское лицо, склонившееся над ним. Голову мужчины венчала форменная фуражка. Некоторое время Антон соображал, кто это, а потом вспомнил. Это их участковый. Как же его зовут…
— Отпустите меня, — попросил участковый.
Антон сначала не понял, а потом разжал пальцы.
— Простите. Мне приснился плохой сон.
— Бывает, — отозвался участковый.
Антон приподнялся на локте и обвел взглядом разгромленную гостиную. Господи, неужели он устроил вчера такой свинарник? На полу возле холодильника валяются осколки стакана, пол в липких пятнах, журнальный стол перевернут… Тут его взгляд упал на пустую бутылку виски, лежавшуюся возле дивана, и ситуация более-менее прояснилась
— Как вы сюда попали?
— Вы забыли запереть замок.