Прохождение Венеры по диску Солнца
Шрифт:
— Вань, ты не думай, что я хотел это… как Александр Матросов… Думал только предупредить тебя. Но не успел. Ну и вот… А дальше ты знаешь…
Я не стал ничего говорить. Просто не знал, какие тут слова… Я подтянул Вовку ближе и положил его голову себе на колени — как тогда, у шоссе. Вовка улыбался и смотрел в потолок. Будто там сидела одна из его бабочек.
Мы молчали минуты две.
Потом я все же спросил:
— Больно было… когда пули?..
— Не-а… То есть я не помню. То есть помню обрывками…
— Приходили… Иначе кто бы тебя вылечил?
— Хотели унести, да? — Он поежился.
— Я не отдал. То есть упросил…
Он резко повернулся, уткнулся лицом в мой живот. Нет, не всхлипнул, просто лежал так и молчал. Я гладил его мокрые пряди на затылке.
Вовка с минуту подышал мне в рубашку, а потом быстро опять лег на спину и весело сообщил:
— А следов почти не осталось. Только чуть-чуть…
Он лихо задрал футболку до подбородка. Ниже левого соска видны были два круглых розовых пятнышка. Словно следы от подсохших и отпавших коросточек. Вовка вдруг закрыл глаза и шепотом сообщил:
— Мама Лидия их увидела и вдруг завсхлипывала. Но только чуть-чуть, на две секунды. Наверно, думает, что я и не заметил… — Он сказал «мама Лидия» просто, будто называл ее так всегда. А я опять покаянно подумал о звонке в Тальск.
Мама Лидия оказалась легка на помине.
— Долго вы намерены нежиться? Ну-ка мыть руки и за стол…
— А потом можно посмотреть «Буратину»? — голосом примерного мальчика спросил Вовка.
— С ума сойти! По-моему, это уже мания!
— Ну хоть одну серию?
— Поглядим на ваше поведение… Шевелитесь, господа.
Но мы сидели на тахте еще несколько минут.
— А почему она сказала «мания»? — прошептал Вовка.
— Пошутила.
— Я раньше думал, что «мания» это от слова «мани-мани». То есть «деньги». У многих мания на мани-мани…
— Особенно мания разгорается, когда мани-мани сжирает инфляция… Знаешь, что такое инфляция?
Вовка притворно надулся:
— Думаешь, если я с виду стал младше на год, то на год и поглупел?
Я перепугался:
— Откуда ты взял, что стал младше? Слышал разговоры Тех?
— Ничего я не слышал. Просто знаю, что отмотал год обратно. Это нужно было для скорости…
— Долго я буду ждать? — донесся из кухни голос «железной Лиди».
После обеда я был мобилизован на уборку во всех помещениях, кроме комнаты, где «ребенку полагался отдых» и где с милостивого соизволения Лидии был включен любимый Вовкин фильм.
Затем я пошел на встречу с Махневским.
Затрапезное кафе «Лолита» находилось в пяти кварталах от нашего дома. Оно было хорошо лишь тем, что вызывало память о студенческих временах.
Амбалов при подходе
Стас поднялся на встречу.
— Привет, Иван… — И шевельнул плечом, словно хотел протянуть руку.
— Привет, — сказал я, отодвигая стул.
Мы сели. Стас, глядя в стол, тут же наполнил рюмки. Потом посмотрел мне в лицо:
— За встречу?
— Давай, — согласился я.
Мы выпили. Коньячок он заказал хороший, даже удивительно, что такой нашелся в этом заведении. Я начал жевать салат оливье. Потом опять взглянул Махневскому в глаза (а чего тянуть?).
— Ну? — сказал я.
Он откинулся к заскрипевшей спинке.
— Значит так… — Вот дурацкое выражение! Обязательно у них «значит так»! — Как говорят в Одессе, вы, Жора, будете смеяться, но… В общем, я всему этому делу даю откат. Меня грозили пристрелить, но, кажется, теперь пронесло…
— Не понял, — сказал я, хотя вроде бы, понял в основном. Сразу.
— Значит так… Я верну всё. Не только то, что уже вернул, а полностью. Тебе и всем вашим. То есть особняк ваш и оборудование ушло, но я возмещу. Если не за счет «Рынков», то сам…
Я почему-то вылил остатки из рюмки в салат. Размешал это дело вилкой.
— Станислав Юрьевич, а можно вопрос?
— Иван, не надо так… А вопрос давай.
— Стас, а почему?
— Давай еще по одной. За вопросы…
— Давай… — Мы чокнулись. «За вопросы».
— И все же, Стас, почему?
— Опять же, как говорят в Одессе… Вы не поверите снова, но… атавизм такой зашевелился внутри. Отжившее понятие. «Совесть» называется, сволочь… Или сейчас уже не так? Но все равно… — Он сказал это без ухмылки, без рисовки и ёрничества, а с той виноватостью, с какой в детстве признавался друзьям, что испугался прыгать с гаража на сарай через заросший крапивой провал. Ну, испугался, потому что… «вот я какой». И никто не смеялся.
— Давай… — сказал я, берясь за графинчик.
— Давай… А еще… насчет этого атавизма. Начал царапать мне его… один юный засранец. До невозможности. Мой, так сказать, заезжий родственничек…
— Рыжий-конопатый? — сразу спросил я.
— Да! А ты… откуда знаешь?
— Да так… слышал…
— А… ну да… Ну да! Конечно… Тогда тем более…
— Давай, — сказал я опять.
Мы чокнулись вновь.
— Стас…
— Да? — Он вздрогнул и поставил рюмку, едва пригубил.
— Лично мне всего возврата не надо. Другим верни, а мне… Вместо этого сделай одну вещь. Обойдется, я думаю, дешевле…