Прохождение Венеры по диску Солнца
Шрифт:
У меня под сердцем что-то ёкнуло, щелкнуло, вмиг раскрылся этакий бутончик надежды. Однако я пробубнил прежним тоном, по инерции:
— Ага, вижу я… Особо тот «результат», который мочишь.
Вовка глянул уже двумя глазами (оба мокрые, с загустевшей синевой). На ресницах блестели капли — может, не от воды, а от обиды? Он огрызнулся:
— А кто знал, что у этого твоего Махневского тоже есть ангел-хранитель?
— Значит, ты с ним сцепился? — осенило меня.
Надо было скорее
— А с кем еще? — проговорил он с сопеньем. — Не с охраной же! Видел я ее… в одном месте… И твоего Махневского тоже.
— Да почему «моего»! — наконец возмутился я.
— По старой памяти, — хмыкнул Вовка. Сдернул с крючка полотенце и начал осторожно вытирать лицо. И сообщил сквозь махровую ткань: — Охрану-то я обошел, это раз плюнуть. И тех, кто внутри. А дальше…
Он повесил полотенце, обогнул меня и отправился в мою комнату. Тряхнул ступнями, сбрасывая сандалии, забрался с ногами на тахту. Я нервно уселся на вертящийся стул. Вовка поморщился, трогая мизинцем колени. Выудил из-под диванной подушки пневматический револьвер, прокрутил его на пальце, равнодушно сунул обратно. Я начал злиться. Ведь знает же, в каком я нетерпении, а тянет резину!
Он глянул сквозь непросохшие ресницы.
— Я не нарочно тяну, а это… собираюсь с мыслями. Чтобы по порядку… В общем, прошел я незаметно мимо всех, подхожу к двери с табличкой «С.Ю.Махневский», она закрыта. Запустил в замок палец, чтобы отпереть…
«Что же ты здесь-то не запустил, сидел и ждал», — мелькнуло у меня.
— Здесь я не мог. Потому что это было бы дляменя. А там для тебя …
«Вот паразит, читает мысли!»
— Ничего я не читаю, просто догадываюсь… Начал ковырять, а тут сквозь дверь этот… который его … Нос к носу. И говорит: «Чё надо? А ну вали отсюда». Конечно, мы сразу догадались друг про друга…
Хоть и горел я нетерпеньем, а вставил вопрос:
— Он что, вроде тебя?
— Ну, вроде. Ростом такой же. Только рыжий и курчавый. И кулаки побольше… Я говорю: «Сам вали. Не к тебе пришел». А он: «Пойдем, разберемся». Я говорю: «Подумаешь, напугал. Пойдем». Потому что чего еще делать то?.. Пошли в туалет, большой такой, все блестит, и людей никого нет. Он мне сразу шарах вот сюда… — Вовка опять потрогал скулу, коротко попыхтел. — А я ему коленом… в подходящее место. Вообще-то я не очень умею драться, но тут… это самое… мобилизовался… Он согнулся, зашипел и своим башмаком по колену мне! Я присел и снизу ему по уху… Мы схватились, покатались по полу, потом расцепились. Посидели, поглядели друг на дружку. Он спрашивает: «Может, поговорим?..» Ну, сели на подоконник, поговорили…
— И… получилось?
— Ага… Два пацана
«Философ», — мелькнуло у меня, и эту мысль Вовка, видимо, не угадал. Или не обратил внимания. И сообщил наконец главное:
— В общем, квартиру можешь не продавать. Долги твои там поуменьшатся… Конечно, это пока небольшой результат, но все-таки…
Ничего себе «небольшой результат». Я возрадовался, как пацаненок, которому объявили об отмене порки. Крутнулся на сиденье и сделал два оборота. И сразу испугался:
— Вовка, а ты думаешь, Стас… то есть Махневский, послушает этого…
— Егора…
— Ага, Егора! Послушает?
— Уже послушал… А может, просто подчинился внушению. Немому… Не знаю… Егор ушел, а я заперся в кабинке и ждал, когда он вернется. Он пришел опять и сказал… то, что я тебе сейчас…
— Вов, а это точно, да?
На секунду он опять вперил в меня синие «смотровые щели».
— Иван, я отвечаю за свои дела. Я на задании…
— Извини, — с великим облегчением попросил я.
Если останется квартира, все можно будет наладить в жизни. Устроюсь в какое-нибудь издательство, пусть хотя бы корректором. Или младшим редактором на ТВ, однажды меня звали на местный канал. А то, глядишь, и в «Ньюэлектрике» перестанут злиться, позовут обратно…
— Завтра начну копать дальше, — пообещал Вовка. — Все вернуть, конечно, не удастся, вы с вашим «Звонким утром» столько всего… прозвонили… Ну, хоть что-нибудь… — Он опять выудил из-под подушки револьвер «Пикколо».
— Аккуратнее, не нажми спуск…
— Я осторожненько, — пообещал Вовка. И нажал. Пуля с воем ушла в открытую форточку. Сбила листья с клена. Сквозь ветки, перепуганно мявкая, канул вниз соседский кот Елисей — он добирался до уровня четвертого этажа, где обитала его пассия, ангорская Нюрочка. Из часов ошалело выскочила кукушка и прокричала девять раз, хотя было пять минут восьмого.
Я отобрал у струхнувшего Вовки револьвер и спрятал в карман.
— Я нечаянно… — пробормотал провинившийся ангел.
— Вовка, а почему этот Егор… он ведь должен охранять Стаса, а вдруг взялся помогать тебе? И мне…
— Не тебе и не мне, а ему. Стасу… Он ведь должен заботиться не только о махневских прибылях, а еще чтобы тот хоть маленько оставался человеком. Если не поздно…
«Может, еще не поздно?» — мелькнуло у меня.
— Вов, а он, Егор-то, у Махневского кто? Постоянный ангел-хранитель или тоже… по командировке?
Вовка вдруг заметно надулся:
— Откуда я знаю? Мы не про это говорили…
Кажется, я что-то не то сказал. Но разве угадаешь, о чем позволено говорить с ангелами, а о чем не надо? Я думал, как замять неловкость, а он вдруг спросил — совсем уже другим тоном, смущенно так: