Проигранное желание
Шрифт:
Дорога до родительского дома заняла больше времени, чем я ожидал. Видимо, многие выбирались за город на праздничные дни, планируя провести время с семьей. Стало даже смешно от того, что я стоял в той же пробке, что и счастливчики, для которых такие встречи и ужины были чем-то хорошим и веселым, запоминаясь, как счастливые мгновения, а не пытка. Хотя, кто я такой, чтобы об этом судить? Наверняка, большинство из тех, кто стоял в этой же пробке мыслили так же, как я. Пришлось прибавить радио, чтобы задорные, радостные мотивчики многочисленных песен заглушали все остальное.
Спустя
Дверь открылась спустя всего несколько секунд, являя на пороге взволнованную и удивленную маму, лицо которой мгновенно просияло при виде сына. Она ловко притянула меня в объятия, даже несмотря на то, что уже давным-давно в длину я ее перерос.
— Неужели я перепутала дни и опоздала с ужином? — спросила женщина, лукаво улыбаясь и впуская меня внутрь.
— Из нас двоих только я способен перепутать расписание и дни недели, — усмехнулся я, снимая пальто и обувь в коридоре.
— Почему-то так и думала, что приедешь сегодня, приготовила рыбный пирог, как ты любишь, — она ласково улыбнулась, направившись на кухню. Я пошел следом, вспоминая, что сегодня успел только позавтракать.
— Отец дома?
— Нет, у них что-то вроде корпоратива с деканами других факультетов, — она махнула рукой, — он и меня звал, но я отказалась, будто как чувствовала, — мама включила чайник, поставила тарелки на стол, затем резко перевела на меня взгляд. — Что-то случилось?
— Нет, просто подумал, что утром могут быть пробки, но, кажется, все их собрал сейчас, — ответил я, отодвинув для нее стул и потом опускаясь на соседний.
— Да, неудачное для дороги время, — скривилась женщина, — но я рада, что ты приехал сегодня. Я очень скучаю, — тут же добавила она, а затем чайник засвистел, и мама поднялась, чтобы налить нам чай и поставить тарелку с пирогом на стол. Раньше она готовила рыбный пирог почти каждые выходные, так что это было почти возвращением в детство, что-то давно забытое, потерянное, но бесконечно теплое. Как и неспешный разговор ни о чем за ужином, наполненный воспоминаниями, обсуждением всего на свете и просто уютом, от которого наполнялось сердце и все проблемы забывались. Все, кроме одной, которую нельзя было назвать проблемой, и о которой я думал весь последующий вечер, развалившись на диване в гостиной, пока по телевизору шел какой-то непонятный фильм, а мама сопереживала каждому появляющемуся на экране герою. В какой-то момент я повернулся, заметив, что мама неотрывно смотрела на меня уже непонятно сколько времени, будто ожидая, что я что-то скажу, но я продолжал молчать.
— Кристиан, — о, я знал эту интонацию. С нее обычно начинался допрос с пристрастием.
— Да?
— Что-то ведь точно случилось, — она придвинулась ближе, поставив фильм на паузу. — Я же вижу, даже не вижу, а чувствую, что что-то не в порядке.
— Я не хочу об этом говорить, — легко пожал плечами я, зная, что обычно это срабатывало,
— То есть что-то происходит?
— Может быть.
— Это из-за девушки?
— Почему сразу из-за девушки?
— Потому что такое выражение лица у тебя было лет в пятнадцать, когда Кэйти отказалась идти с тобой на бал, — проговорила мама, при этом так серьезно на меня посмотрев, что я не сдержал искреннего смеха.
— Ты бы еще десткий сад вспомнила.
— Уж прости, но это были твои единственные серьезные отношения за все тридцать лет, — театрально возмущаясь ответила женщина, приложив ладонь к сердцу.
— Не единственные, — я грустно улыбнулся, вспоминая Изи, а затем спрятал лицо в ладонях, потому что все от чего я прятался в работе, сейчас лезло наружу.
— Что случилось? — мама села рядом, уложив мою голову к себе на колени, почти как в детстве, когда я приходил с очередной проблемой, какие могли быть сначала в детском саду, потом в школе. Мама, не перебивая, выслушивала, задавала аккуратные вопросы, а потом говорила какую-нибудь мудрость, которая буквально все решала. Даже взрослым иногда нужен был взгляд со стороны, совет, мудрость, которая в один миг решит все проблемы. Но сейчас я просто уставился в потолок, даже не зная с чего начать.
Мам, я тут случайно переспал со студенткой отца. Несколько раз. Ладно, не просто переспал. Еще и очень сильно запал. До безумия сильно.
— Мы расстались, — лучше зайти издалека и на этом остановиться.
— Что-то серьезное?
— Нам нельзя быть вместе, — я пожал плечами, словно это ничего не значило, будто это не вырывало душу. Мама тихо ойкнула, перестав гладить по волосам, прикрыла рот рукой.
— Это то, чего так боялся отец? — спросила она, — эта девушка его студентка? — да, Кристиан, молодец. Моей способности хранить тайны можно позавидовать. Но я ничего не ответил, не кивнул, не моргнул. Просто продолжал пялиться в потолок.
— Она тебе очень нравится? — охренеть, как нравится.
— Она необыкновенная, — признался я, глянув на маму, на губах которой расцвела нежная улыбка.
— Тогда почему ты здесь, а не с ней?
— Мам, я ведь сказал, что мы не можем быть вместе.
— Ох, Кристиан, — мягко вздохнула она, продолжив гладить меня по волосам, — твой отец прибьет меня за следующие слова, но иногда ты бываешь таким невнимательным, что я задаюсь вопросом, точно ли тебе тридцать.
— Ты так в меня веришь! Мне сразу стало лучше, спасибо.
— Я не об этом, болван, — мама по-доброму щелкнула меня по лбу, — на факультете отца ты на замене, а, значит, она не совсем твоя студентка. Не помню пункта о том, что личная жизнь преподавателям запрещается вовсе.
— Ты думаешь, что это остановит его? Или слухи, которые будут кружить вокруг нее? Я могу это пережить, мне все равно на свою репутацию, потому что она вряд ли испортится, а Изи еще учиться два года, как она будет себя чувствовать, если все это вскроется? А предвзятость других преподавателей? А студентов?