Проигравший получает все
Шрифт:
Таня пробыла в редакции «Молодежных вестей» почти до одиннадцати вечера. В животе бурчало – для поддержания разговоров ей пришлось выпить не меньше семи чашек кофе и выкурить бесчисленное количество сигарет.
Для бесед с Димиными коллегами Таня решила представляться стажершей из прокуратуры. А что, чем она не начинающий следователь? Студентка последнего курса юрфака?..
Она очень надеялась, что никто не попросит ее предъявить документик.
Как Татьяна и предполагала, лучшим «документиком» оказались ее
Она пообщалась с коллегами из Диминого отдела, построила глазки юным практикантам с журфака, повосхищалась нарядами секретарш и даже угостила чашкой кофе заместителя ответственного секретаря.
Ей открылось множество маленьких секретов из жизни молодого журналиста Полуянова. Дима обещал жениться девчушке из школы юного журналиста – а та, представьте, школьница, – ей еще семнадцати нет! Дима заиграл редакционный фотоаппарат стоимостью в тысячу долларов. Дима писал материал о бомжах – и умудрился заразиться от них педикулезом…
Вся эта информация представляла безусловный интерес. Интерес для праздных сплетников и сплетниц. Но совсем не проливала свет на вопрос о том, что же все-таки произошло в Диминой квартире.
– Не вырисовывается у меня путной картины, – важно сказала Таня небритому Диминому корешу Сашке.
Оба они – и Сашка, и Дима – работали разъездными корреспондентами при секретариате, то есть, как поняла Таня, входили в редакционную элиту. Однако Дима был лет на восемь моложе. И, похоже, удачливей – поэтому Саша, как показалось Тане, завидовал Диме.
– Скрываете вы что-то от следствия, – важно повторила Таня.
Спецкор Саша устало закатил глаза:
– Да нас уже менты так достали! Ходили целый день, лезли с вопросами.
Теперь тебя вот прислали – все им мало… – Сашка скрипучим голосом передразнил:
– «А с кем Дима спал?.. А где Дима работал?.. А над чем он работал?.. А как шел его творческий процесс?..»
– Ну и как он – процесс то есть – шел? – невинно поинтересовалась Татьяна. – С кем Дима спал – я уже знаю…
– В кровати он писал! – заржал Сашка. – В кровати! «Он работает, как вельможа – он работает только лежа!»
Таня где-то уже слышала эти строки. Кто-то известный из «стариков» их написал – то ли Слуцкий, то ли Мартынов, то ли Евтушенко. Нет, кажется…
Анциферов! Был и такой!
– Наш юный гений, – продолжал Саня, – говорил, что между рукой и бумагой должно возникать притяжение, мистическая связь!
Таня знала, что творческих людей хлебом не корми – дай позлословить о коллеге. На это качество она рассчитывала, планируя свою миссию на место работы Димы Полуянова – а также на то, что журналисты будут всячески выставляться перед незнакомой симпатичной девушкой, пусть даже из прокуратуры.
Расчет оправдался вполне.
– Наш герой запасался кофеем и сигаретами и кропал, лежа на диване, – продолжал Сашка ерничать по поводу отсутствующего соратника. – Этакий Некрасов периода «Последних писем»!., У него и стол-то вон
– И что, он вот так, лежа, писал, а потом все это сразу в газете печатали? – прикидывалась дурочкой Татьяна.
– Конечно, нет – он диктовал личной машинистке!
– А у него даже компьютера не было?
– Не было, не было у него этого бесовского ящика!
– Ни на работе, ни дома?
– Нигде! Только личная машинистка! И даже, ходят слухи – не одна.
Глава 7
Зависть и некомпетентность правят миром.
Они неотделимы друг от друга – как шерочка с машерочкой, электрическое поле с полем магнитным и кобура с пистолетом.
Некомпетентность вызывает зависть.
Чем больше человек завидует – тем меньше у него времени на самосовершенствование. А раз так – тем сильнее его некомпетентность. И еще мощнее зависть…
Круг замыкается. И все начинается по новой. И с каждым витком – все сильнее и сильнее…
Об этом я думал, следуя из Медведок по кольцевой назад в Орехово-Борисово.
Какого дьявола, думал я, следовательша из прокуратуры с такой бультерьерской хваткой вцепилась в версию, что несовершеннолетнюю потаскушку зарезала моя клиентка? Отпечатки пальцев Татьяны на рукоятке ножа? Крик:
«Прости меня, Танечка!», который слышала соседка?
Не слишком ли несет мелодрамой? Не переела ли следовательница «мыльных опер»?
Хорошо – подозревать Татьяну можно. Но не До такой же степени, чтобы мерой пресечения избирать заключение под стражу! Сразу в ИВС – ее, интеллигентную девушку из хорошей семьи! Миллионершу! Неужели нельзя было обойтись подпиской о невыезде? Хорошо еще, что у Татьяны такие боевые родители – а то куковать бы ей сейчас в ИВС на нарах вместе с бродяжками и проститутками.
Может, дело в другом? Может, следовательнице – судя по рассказу Тани, толстой климактерической тете, – просто не понравилась моя клиентка? Не понравились ее молодость, красота? Следовательница позавидовала ее независимому, богатому виду? И – в рамках своих возможностей и полномочий – просто отомстила ей?
За свою не-молодость, не-красоту и бесталанность?
А что очень может быть. Очень даже это по-женски.
К тому же как удобно для следователя заключить мою героиню под стражу!
«Подержу-ка я ее под замком – глядишь, сознается балованная богачка, что девушку зарезала!» А как же Дима? Как же его исчезновенье? «А может, она и в этом преступлении сознается!»
Так, мысленно дискутируя со следовательницей, я миновал повороты сперва на Щелковское, потом на Горьковское шоссе и приближался к Рязанскому проспекту. Потом оборвал себя: «Возможно, я не прав. Я ж следователя не знаю. И досконально всех обстоятельств дела не знаю. Пока не знаю… Возможно, незнакомая мне работница с Петровки – перл ума, доброты и профессиональных знаний. Что возводить на нее напраслину!..»