Происхождение христианства
Шрифт:
Все это являлось главным образом делом вечно странствующих апостолов, число которых временами должно было быть очень значительно.
Местные агитаторы, посвящавшие себя исключительно агитации, стали возможны только тогда, когда отдельные общины приобрели такие размеры, что средства их позволяли им содержать своих собственных агитаторов.
Чем больше увеличивалось число городов, в которых находились христианские общины, тем обширнее становились отдельные общины, тем больше укреплялись пророки, тем больше суживался круг деятельности апостолов, которые главным образом подвизались в городах, где или совсем не было еще общин, или где они были еще незначительны по своим размерам. Значение апостолов при таких условиях сильно
Но вместе с этим между ними и пророками должна была выработаться известная противоположность. Средства общины были очень ограниченны: чем больше брали из них для себя апостолы, тем меньше оставалось на долю пророков. Последние поэтому должны были стремиться к тому, чтобы еще больше умалить значение апостолов, ограничить приношения, на которые те имели право, а с другой стороны, увеличить свое собственное значение и фиксировать свои права на приношения со стороны верующих.
Эти стремления очень ярко обнаруживаются в уже цитированном нами несколько раз «Учении двенадцати апостолов», составленном между 135 и 170 гг. Там сказано следующее: «И всякий апостол, который придет к вам, да будет принят, как Господь. И останется он не больше, чем один — день, но если нужно, то и два дня. Если же останется он три дня, то это лжепророк. И если апостол уходит, то он ничего не должен брать с собой, кроме хлеба, но не больше, чем потребно до следующей ночевки. Если же он требует денег, то это — лжепророк».
«Всякого пророка, который говорит по наитию духа святого, не искушайте и не испытывайте. Всякий грех простится вам, но этот грех не отпустится. Но не всякий, говорящий по вдохновению, есть пророк, а только тогда, когда он поступает по-божески. И по поступкам их узнаются истинный пророк и лжепророк. Не есть пророк тот, кто движимый-духом Господним, требует для себя трапезы (для бедных, Гарнак) и вкушает ее, ибо это лжепророк. И всякий пророк, учащий истине, если он поступает не так, как учит, есть лжепророк. И всякий пророк, испытанный и истинный, который поступает так по отношению к земному таинству церкви, но не учит поступать так, как он сам поступает, да не будет судим у вас. Судить его будет Господь. Так поступали и древние (христианские) пророки».
Что в этом месте имеется указание на свободную любовь, которая должна была быть дозволена пророкам, если они не требовали от членов общины, чтобы они следовали их примеру, мы видели уже раньше. Затем «Учение» продолжает:
«Но если кто говорит: дайте мне деньги или что-либо другое, того не слушайте, но если он просит для других нуждающихся, не судите его».
«Всякий же, кто приходит от имени Господа, да будет принят. Но вы должны испытать его и различать в нем доброе и злое, ибо вы должны быть осторожны. Если пришелец направляется дальше в новое странствие, то помогите ему, но он должен оставаться у вас не больше двух или трех дней, если необходимо. Когда же он хочет у вас остаться, то он должен трудиться и есть, если он ремесленник. Если же он не знает никакого ремесла, то вы должны сами позаботиться, чтобы христианин не жил у вас, как лентяй. Если же не хочет подчиниться этому, значит, он из таких, что хотят извлечь выгоду именем Христа. От таких вы удаляйтесь».
Следовательно, приходилось уже заботиться, чтобы общину не наводняли и не обирали различные проходимцы. Но эти постановления имели значение только для нищих: «А всякий истинный пророк, который у вас остается, достоин своего пропитания. И также достоин его всякий истинный учитель и работник. Все первинки виноделия и земледелия и всех первенцев волов и овец должен ты отделить и отдать пророкам, ибо они ваши первосвященники. Если не имеете у себя пророка, отдавайте их бедным. Если ты месишь тесто, то возьми часть его и отдай ее, как заповедано. И когда открываешь бочку с вином или маслом, возьми часть и отдай пророкам. Из денег же, одежды и другого имущества бери часть по своему
В этих постановлениях апостолам приходится уже очень плохо. Совсем устранить их еще не решаются. Но община, в которую они попадают, старается поскорее сбыть их с рук. Если обыкновенные странствующие товарищи могут пользоваться помощью общины в течение двух или трех дней, то бедные апостолы могут оставаться не больше двух дней. Денег он не может получить ни в каком случае.
Напротив, пророк «достоин своего пропитания». Его нужно содержать на средства общинной кассы. Кроме того, верующие обязаны отдавать ему часть вина, хлеба и мяса, масла и сукна и даже часть денежного дохода.
Это уже находится в полной гармонии с изображением хорошей жизни Перегрина, выдававшего себя за пророка, изображением, которое было сделано Лукианом как раз в эпоху составления «Дидахе» («Учения двенадцати апостолов»).
Но в то самое время, как пророки все более оттесняли на задний план апостолов, они встретились с новыми конкурентами в лице учителей (дидаскалов), которые, правда, в эпоху составления «Дидахе» не приобрели еще большего значения, так как они упоминаются в нем только мимоходом.
Но наряду с апостолами, пророками и учителями в общине действовали еще другие элементы, которые совершенно не упоминаются в «Дидахе». Всех их перечисляет Павел в своем Первом послании к коринфянам:
«И иных Бог поставил в Церкви, во-первых, Апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих, учителями; далее, иным дал силы чудодейственные, также дары исцелений, вспоможения, управления, разные языки» (1 Кор. 12:28).
Из этих даров приобрели значение только дар вспоможения и управления, а не знахарство и дар исцеления, которые внутри самой общины не облекались в формы, отличавшие их от распространенных тогда форм. Развитие института учителей находилось в зависимости от вторжения в состав общины состоятельных и образованных элементов. Апостолы и пророки были люди мало знающие и проповедовали без всякой предварительной подготовки. Образованные члены общины относились к ним без особенного почтения. Среди них очень скоро нашлись люди, привлеченные благотворительной деятельностью христианской общины, ее растущим влиянием, а быть может, и общим характером христианского учения, которые пытались поднять его на более высокую ступень и привести в соответствие с тем, что тогда называлось наукой и что само, в свою очередь, далеко не находилось в состоянии расцвета. Эти учителя впервые наполнили христианство духом Сенеки или Филона, которым оно до того времени было проникнуто в очень малой степени.
Но рядовые члены общины, а также и большинство апостолов и пророков смотрели на этих учителей с неодобрением и завистью: между обеими сторонами были такие же отношения, как, скажем, между «мускулистыми кулаками рабочих» и «академиками». Несмотря на это, учителя вместе с развитием преобладания в общине состоятельных и образованных элементов приобрели бы все большее значение и вытеснили бы апостолов и пророков.
Но прежде еще, чем успела завершиться эта новая фаза в развитии христианской общины, все эти апостолы, пророки и дидаскалы (учителя) были поглощены новой силой, которая оказалась более могущественной, чем они. В «Дидахе» она также упоминается только мимоходом.
Этой новой силой явился епископат.
На первых ступенях развития христианской общины повторилось то же самое явление, которое мы встречаем во всякой новой пролетарской организации. Основатели ее, апостолы, должны были сами выполнять всю работу, имевшуюся в пределах общины. Они были пропагандистами, организаторами и администраторами. Но когда община разрастается, когда существование ее становится прочным, начинает чувствоваться потребность в разделении труда, замечается необходимость предоставить отдельные функции определенным доверенным лицам.