Происхождение
Шрифт:
Когда решался вопрос о присуждении очередной медали
Копли, Чарлзу было предложено направить в Королевское общество дополнительные материалы, но он отказался.
– Хватит с меня этой мороки, - сказал он. Однако Хью Фальконер, который путешествовал по
Европе, написал в Королевское общество обстоятельное письмо, в котором выдвигал Чарлза кандидатом на эту медаль. В письме содержалось такое признание: "Я считаю, что мистер Дарвин не только один из наиболее выдающихся натуралистов современности, но что впоследствии он будет признан одним из величайших натуралистов всех времен и народов... И наконец, великий труд мистера Дарвина "Происхождение видов путем естественного отбора". Прежние трактовки этой
Благодаря этому и другим письмам Чарлз получил медаль.
На церемонии вручения он решил не присутствовать: кое-кто из старейших членов Королевского общества противился присуждению этой медали Дарвину, и Чарлз решил поберечь нервы. Лайель вызвался произнести речь после торжественного обеда, Чарлз с радостью согласился. Однако на церемонии вручения чуть не разразился скандал. Об этом рассказал Чарлзу Джозеф Гукер:
– В своей речи президент Общества Эдвард Сэбин сказал, что, присуждая вам эту медаль, члены Общества "умышленно не принимали во внимание" "Происхождение видов". Тогда Гексли встал и потребовал объяснений. Он попросил огласить протокол, и оказалось, что "Происхождение" там, конечно, упоминалось. Лайель попытался хоть как-то спасти "Происхождение" от посягательств Сэбина и объявил, что целиком согласен с вашей книгой. Он сказал: "Происхождение" заставило меня отречься от прежних убеждений, однако где искать новые, я пока не знаю". Он прислал вам записку: "Надеюсь, теперь вы довольны мной".
– Сэбин обещал внести поправки в свою речь, когда ее будут публиковать?
– Да вроде намекнул.
Но Сэбин не внес никаких поправок. В опубликованной речи президента Сэбина, говорилось: "Обсуждая заслуги кандидата, все члены Общества умышленно не принимали во внимание "Происхождение видов".
Из-за этой подтасовки Чарлз не испытал такой уж радости от получения медали.
– Сэбин просто-напросто пытался умиротворить старейших членов Общества, которые голосовали против твоей кандидатуры, - успокаивала его Эмма.
– Ведь одна из задач президента - предотвращать раздоры.
– Это что же, любой ценой?
– гневно возразил Чарлз.
– Умышленно подделывая протоколы? Это уже называется склокой.
Кое-кто из его коллег прислал ему поздравления, которые, как он выразился, были для него "как бальзам на душу".
– Надо же, кто-то еще помнит такую старую загнанную клячу, как я, удивлялся он.
Эмма уже привыкла к его обычной манере уничижать себя.
– Старая? Загнанная?
– переспросила она.
– Да ведь у тебя на столе столько бумаг, что на полдюжины книг хватит.
– Да-да, ты права, - вздохнул Чарлз.
– Я, по всей вероятности, буду жить вечно.
Он не ожидал, что присуждение ему медали Копли вызовет новую волну нападок. Однако недруги вдруг разразились статьями, проповедями и даже книгами. Благодаря той же медали и новым нападкам о "Происхождении видов" заговорили там, где прежде об этой книге никто и не слышал. Чарлз просто не мог этого понять. Было похоже, что в конце концов и новый взрыв негодования мог оказаться ему на руку.
Генриетта пристрастилась к чтению научных трудов. Как только в Даун-Хаус попадали работы Гексли, Гукера и Уоллеса, она тут же прочитывала их и даже высказывала свое мнение относительно их стиля. Особенно это забавляло Гексли. Прочтя его "Лекции об элементах
– Написали бы вы книгу.
– Я только что написал толстенную книгу о черепе, мисс Этти.
– Разве это книга? Я про такую книгу, которую можно прочесть. Вы можете написать какой-нибудь популярный трактат по зоологии?
– Но.миссЭтти, моя последняя книга - действительно книга. Господи ты боже мой! Или ваша милость считает ее брошюрой?
– Да, просто монографией.
Чарлз, сидевший неподалеку, заметил:
– По-моему, популярные трактаты дают науке не меньше, чем исследовательские работы.
– Я недавно закончил цикл лекций для рабочих о разных расах. Это будет как раз такая книга, о которой говорит мисс Этти.
Многие из коллег Чарлза не дожили до конца 1865 года. В конце января, возвращаясь из Европы, умер Хью Фаль-конер - умер через три месяца после того, как Чарлз его стараниями получил медаль Копли. В июне после сердечного приступа скончался добрый сосед Чарлза сэр Джон Леббок. В августе умер сэр Уильям Гукер. 30 апреля вице-адмирал Роберт Фицрой перерезал себе горло.
Самоубийство Фицроя опечалило Чарлза больше всего:
– У меня в голове не укладывается, как этот щеголь, бывший в моем представлении идеальным капитаном, мог наложить на себя руки, - услышала Эмма, как Чарлз рассуждал вслух.
– И все-таки я часто за него боялся. Его дядя, лорд Кесльри, покончил с собой примерно в этом же возрасте. Эта мысль не давала Фицрою покоя даже в юности.
Все объяснилось после похорон. Фицрой начисто разорился. Чтобы оплатить его долги, была устроена подписка. Фицрой болел, переутомился; работа в Метеорологическом бюро ему опротивела, нагоняла на него тоску. Но хуже всего было то, что самый значительный его труд со времени возвращения "Бигля" в 1836 году оказался никому не нужен. Изучая собранные им метеорологические карты, он пришел к выводу, что погоду можно предсказывать. Но лондонская "Тайме" попросту высмеяла этот "бессвязный лепет". Предположение Фицроя разгромили, жестоко раскритиковали и предали забвению. И при всем том он остался одним из самых упорных и неугомонных гонителей Чарлза.
– Бедняга Фицрой, пришлось-таки и ему хлебнуть горечи, которая по его милости досталась и на мою долю, - сказал Чарлз.
– Нет, я вовсе не рад, что одним противником стало меньше, - добавил он, словно отвечая на свой собственный вопрос.
– Я помню о его дружбе, о том, как он помогал мне в исследованиях во время славного плавания на "Бигле". Тогда он был мне другом, и в моей памяти он навсегда им и останется.
Чарлз не умел предугадывать, когда его посетят новые мысли, однако подготавливать их возникновение и развитие ему определенно удавалось. Прежде чем написать "Изменение домашних животных и культурных растений", он несколько лет изучал изменение почек и семян, наследственность, атавизмы, наиболее и наименее благоприятные условия размножения. У него появилась страсть связывать в единую систему собранные факты с помощью какой-нибудь гипотезы. Теперь он загорелся идеей пангенезиса, пытаясь объяснить им явление наследственности: каждая клеточка организма, по его мнению, воспроизводится, отделяя от себя мельчайшие крупинки и передавая их зародышу или почке, из которых развивается затем новый организм.
Изложив на тридцати страницах идею пангенезиса, Дарвин отправился в Лондон побеседовать с Гексли и дать ему прочитать написанное.
– Это будет при вашей занятости огромным для меня одолжением. Пангенезис - грубая и скороспелая теория, но она была для меня большим облегчением, я "навесил" на нее множество фактов.
Гексли согласился прочитать.
– Великолепно!
– воскликнул Чарлз.
– Могу сказать, что я действительно герой - не колеблясь, подставил себя под обстрел вашей убийственной критики.