Происхождение
Шрифт:
– Мистер Дарвин, не будете ли вы столь добры высказать напрямик свое мнение по поводу "Основ геологии" Лай-еля? У нас тут неплохие связи с лондонскими книжными магазинами, так что первые два тома нам удалось прочесть.
Удивленный тем, что встретил в Чили человека, читающего Лайеля, Чарлз отвечал довольно пространно. Корфильд заметил:
– Знаешь, Чарлз, из тебя получился бы замечательный педагог. Сам-то ты не думал о преподавании в Кембридже?
– Я учился на священника, и отец именно этого от меня и ждет. Но должен сказать, что не исключаю для себя возможности преподавательской деятельности.
Чили представляет собой как бы длинный узкий карандаш,
7 августа 1834 года в порт завернул поднимавшийся вдоль побережья пакетбот. На его борту находилась почта для "Бигля". В ней было и письмо для Чарлза от Каролины, датированное 9 марта и содержавшее целый набор странных сообщений. Лондонская "Таимо, к примеру, извещала о прибытии "нескольких ящиков с ископаемыми, птицами, четвероногими и образцами геологических пород, собранными натуралистом мистером Даусоном и посланными на имя профессора Гиндона в Кембридже".
– Ну и что!
– воскликнул Чарлз.
– Мое имя впервые появляется в английской газете, где уж тут надеяться, что его правильно напишут.
Он с облегчением вздохнул, узнав, что третья партия его ящиков благополучно прибыла к месту назначения: на заметку в "Тайме" можно было полагаться, решил Чарлз, даже если в ней переврано не только мое, но и имя профессора Генсло. В письме Каролины содержалось и другое столь же удивительное известие. Эразм от имени брата развернул в Лондоне бурную деятельность, и результаты были налицо. Каролине он писал:
"Я нанес визит мистеру Клифту, куратору музея при Медицинском колледже, чтобы ознакомить его с тем местом из письма Чарлза, где он говорит о костях. Надо было видеть, в какой неуемный восторг пришел этот маленький человечек. Из Кембриджа, по моей просьбе, ископаемых доставляют в Лондон. Дело в том, что последние месяцы куратор все свое свободное время отдавал ископаемым. То, что в колледже находится лобная часть черепа мегатерия, а Чарлз отправил домой как раз недостающие его части, действительно представляется необъяснимым совпадением. Теперь они смогут воссоздать череп полностью".
От себя Каролина приписала: "Я так рада, дорогой мой Чарлз, что ты нашел именно те кости, которые так восхищают ученых мужей".
Том Эйтон, в чье родовое поместье он ежегодно приезжал охотиться, несколько дней гостил в Маунте и затем отправился в Кембридж, чтобы, по словам Каролины, "услышать, что говорят там об экспонатах, которые ты отослал домой".
Откуда, спрашивается, мог Том Эйтон взять, что в Кембридже вообще будут говорить о его коллекциях? В письме сестры было и третье поразившее его сообщение. Отец шлет ему самые добрые пожелания и просит Каролину написать, что он не "рычал и не ворчал" по поводу взятых Чарлзом последних пятидесяти фунтов стерлингов. Чарлзу нечего переживать из-за денег, но следует, однако, проявлять все возможное благоразумие. Доктор Дарвин также обратился к дочери с вопросом: "Сказала ли ты ему о его славе?"
Чарлз от души расхохотался, представив себе славу мистера Даусона, пославшего все эти коллекции профессору Гиндону в Кембридж.
...С нетерпением ожидал Дарвин встречи с Галапагосскими, или Черепашьими, островами, названными так в честь гигантских сухопутных черепах, которых по чистой случайности обнаружил епископ Берланга, чью экспедицию снарядил
Полтораста лет после первого случайного визита к Гала-пагосам не осмеливалось подойти ни одно судно, хотя острова и значились на картах Ортелиуса и Меркатора 1587 года. Те немногие, кто знал об их существовании, старались обходить опасные рифы, страшась зловещего вида самих островов, казалось сорвавшихся с места и медленно кружащих по Тихому океану.
Так продолжалось до тех пор, пока флибустьеры и китоловы не обнаружили на островах запасы пресной воды и буквально тысячи гигантских черепах, месяцами сохранявших жизнеспособность: будучи штабелями, по полдюжине, сложены на нижней палубе, они обеспечивали команду свежим мясом. На Галапагосы началось сущее паломничество, там даже было открыто местное "почтовое отделение" - установленная в развилке двух сросшихся деревьев бочка, куда моряки могли опускать письма, которые забирало первое же судно, шедшее в нужном направлении.
...За последние восемь дней "Бигль" проплыл уже расстояние в тысячу миль, и все с нетерпением ждали землю. Наконец вахтенный закричал с мачты:
– Прямо по курсу остров, сэр!
Это он увидел на оконечности острова Чатам верхушку горы Питт. По мере того как бриз и течение совместными усилиями продвигали их вперед, стали отчетливее видны вершины и других высоких холмов.
Ненадолго задержавшись возле острова Худ, они спустили вельбот, чтобы отправить Чафферса и мичмана Меллерша подыскать место для стоянки. В бухте острова Чатам был спущен на воду другой вельбот, на котором отплыли десять матросов во главе с лейтенантом Саливеном с заданием нанести на карту центральные острова архипелага - восемнадцать вулканических реликтов.
На первый взгляд острова показались Чарлзу совершенно безжизненными. Покатые симметричные конусы застывшей черной лавы были покрыты безлиственным кустарником и чахлыми деревцами. Но на этом его разочарование кончилось. Как только "Бигль" бросил якорь в гавани св. Стефана у берегов острова Чатам, обнаружилось, что вода в заливе буквально кишит рыбой. На поверхности то и дело появлялись головы акул и морских черепах. Как и другие, Чарлз тотчас закинул удочку и вскоре уже вытаскивал улов прекрасные экземпляры длиной от двух до трех футов, так что вся палуба оказалась заваленной трепыхавшейся рыбой. После обеда он высадился на берег вместе с Кингом и Стоксом. День был нестерпимо жарким, а цвет лавы напоминал ему черную кухонную плиту Энни у них в Маунте. Его поразило, какое множество пресмыкающихся живет на лаве - здесь были не только одетые в твердый как камень панцирь неповоротливые черепахи с торчащими на коротких толстых шеях головами, но и тысячи каких-то скользких тварей, преспокойно громоздившихся одна на другую по пять-шесть штук у подножия скал.
– Что за отвратительные неуклюжие создания, черные, как сама эта пористая лава!
– воскликнул Чарлз.
– Я даже не подозревал, что они живые, пока не подошел ближе.
Стоке скривился при виде столь мерзкого зрелища.
– Я слышал, их называют "чертенятами тьмы". Чарлз отвернулся, не сделав даже попытки поймать
хотя бы одного из них для коллекции. Вместо этого он предпочел заняться своим гербарием, взобравшись на склон мертвого вулкана. Он набрал десять видов различных растений.