Происхождение
Шрифт:
– Что-то слишком уж быстро вы обратились в новую веру, вам не кажется?
– тихо спросил Чарлз.
Лайель, согнувшись, положил голову на сиденье своего любимого стула, потом распрямился: лицо его покраснело, в глазах горел ехидный огонек.
– Да, точно так же, как и в случае с вашей революционной теорией коралловых рифов, которая доказала, что я неправ!
– А теперь вы убеждены, что в отношении Глен-Роя неправ я?
– Вот именно.
– И хотите, чтобы я признал свою ошибку?
– Рано или поздно вам придется это сделать. И чем скорее, тем лучше. Позвольте дать вам почитать "Наброски
Лайель взял руки Чарлза в свои.
– В искусстве и литературе совсем не обязательно признавать свои ошибки, - произнес он отеческим тоном.
– Йо в науке это необходимо. Наш друг Роберт Броун поэтому до сих пор отказывается печататься на английском. Но наука не может развиваться в таких условиях. Мы обязаны иметь смелость вести исследования, на их результатах строить теории и при этом сами учиться. Но, я вижу, Мэри подает нам знак идти к столу. Она приготовила для вас холодное мясо, как вы любите, и печенье с тмином.
Чарлз смущенно улыбнулся, направляясь вместе с Лай-елем в столовую:
– Ну уж тут-то ошибки не будет, учитывая, что к чаю подадут еще сандвичи с помидором, салатом и огурцом и ячменные лепешки с клубничным вареньем!
К началу 1841 года он стал приводить в порядок свои заметки и наблюдения об изменчивости видов. "Мне не уйти от этой темы", - убеждал он самого себя.
Чарлз решил снова завести анатомическую лабораторию. Возможно, лучше всего для этой цели подойдет мансарда под самой крышей: она никому не нужна и ее можно будет держать запертой.
Своему кузену Фоксу, в течение нескольких лет имевшему свой приход в Деламир-форест (то самое сочетание священнослужителя и натуралиста, к чему стремился сначала и сам Дарвин), Чарлз писал:
"Я продолжаю собирать всевозможные факты для "Разновидностей и видов" (так будет называться моя будущая работа) и с благодарностью принимаю даже самые незначительные сведения, связанные с данной проблемой. Описание потомства, полученного при скрещивании любых домашних птиц и животных (собак, кошек), крайне ценно".
Второго ребенка, девочку, Эмма родила 2 августа. Они нарекли ее Анной, но вскоре за ней утвердилось более привычное в доме имя Энни. С самого начала она была всеобщим баловнем. Чарлзу Эмма призналась:
– Перед родами я уделяла Додди так мало внимания, что просто перестала для него существовать. Иногда это меня даже повергало в уныние.
– Ничего, вместо тебя его балую я.
Они редко не соглашались друг с другом и еще реже спорили. Единственным объектом их разногласий была экономка Бесси, теперь превратившаяся в няньку. Дарвин жаловался:
– Она не носит чепца. Так не положено.
– Но она их ненавидит. Пусть делает, как ей нравится. Я не хочу, чтобы нянчить детей было ей в тягость.
– Но речь идет о более важных вещах. Посмотри на нее: она вечно ходит грязная. Я имею в виду ее платье. Разве ты не можешь уговорить ее почаще стирать свои вещи?
– Но она и так это делает. Просто они у нее быстро пачкаются. "Маленькая мисс Неряха" из Лондона, вот кто она такая.
Выпуски "Зоологии" между тем по-прежнему хорошо принимались читателями. В марте появился последний выпуск серии "Птицы", а в апреле третий из серии "Рыбы". Оба вышли отдельными книгами в твердой обложке серовато-зеленого цвета. На счету у Чарлза, таким
Май был для Дарвинов хорошим месяцем. Чарлз выступил в Геологическом обществе с докладом "Об эрратических валунах и неслоистых отложениях" и удостоился всяческих похвал. Эмма вновь стала играть на рояле по часу в день, так что в доме опять звучала музыка; основное время, впрочем, она посвящала сыну, стремясь вернуть его любовь и доверие к ней. Дарвин продолжал трудиться над своими небольшими статьями, вести скрупулезные записи домашних расходов и развлекать себя тем, что давал оценку каждой из прочитанных книг, которых, как и у всякого заядлого читателя, перебывало в его руках великое множество ("Путешествия" Питера Талласа - отвратительно; "Изучение природы света" Абрахама Такера - невыносимо многословно...).
Вордсворт все еще доставлял ему неизменное удовольствие. Но с наибольшей охотой он читал все, что имело отношение к его работе: исследования о северных оленях, ядовитых насекомых, шелкопряде, лиственных деревьях, экономии природных ресурсов, шведской сосне,перуанских овцах.
Полученное Чарлзом Лайелем приглашение прочесть курс лекций в Лоуэлловском институте в Бостоне привело его и Мэри в восторг. Супруги давно мечтали о путешествии по Северной Америке: обещанный гонорар позволял им теперь осуществить задуманное.
– Прежде всего я намерен изучить Великие озера, Ниагарский водопад. У меня есть кое-какие радикальные теории относительно их геологического происхождения.
– Что касается радикальных теорий, то они есть у вас в отношении множества вещей, - заметил Дарвин.
– Это-то и делает вас большим человеком.
Эмма удостоверилась, что, хотя Мэри иногда и сидит со скучающим лицом, стоит ее мужу завести разговор о любимом предмете, она проявляет себя весьма сведущей в геологии.
– Геологические путешествия приносят мне только радость, - заявила она Эмме.
– Чарлз вслух излагает свои мысли, а я заношу их в записную книжку, по которой он может вести дальше свою работу. Вот когда мы оба по-настоящему нужны друг другу, А в Лондоне все тонет в суете.
Когда в 1841 году директором Королевского ботанического сада в Кью назначили сэра Уильяма Гукера, переехавшего туда поздней весной из Глазго, Чарлз выбрался к нему с Эммой и двумя детьми. До этого знакомство сэра Уильяма с Дарвином ограничивалось лишь беглой встречей на заседании Британской ассоциации, но он знал, сколь высоко ценит "Дневник" его сын Джозеф, взявший книгу с собой на "Эребус", где она была его неразлучным спутником. Уильяму Гукеру исполнилось пятьдесят шесть, но жизненная сила била в нем через край, да и выглядел он значительно моложе своих лет: на энергичном лице выделялись огромные карие глаза. Он продемонстрировал семье Дарвина все пятнадцать акров своих владений, куда почти не допускалась обычная публика и где даже сейчас была выставлена основательная охрана.