Произносите мое имя с буквы 'С'

Азимов Айзек

– А что, если вы не найдете лучшего будущего?

– Это риск, на который вы должны пойти. Вам не будет хуже, чем теперь, мой друг.

Зебатинский тревожно посмотрел на маленького старичка: "Я не верю ничему из сказанного этим математиком. Скорее я бы поверил нумерологу".

Старичок вздохнул.

– Такой человек, как вы, будет чувствовать себя более спокойно, зная правду. Считая меня нумерологом, вы бы не довели дело до конца, остановились на полпути. Принимая мой метод и доверившись ему, сумеете преодолеть препятствия и достичь

цели.

Зебатинский заметил насмешливо:

– Если вы способны видеть будущее, то...

– То почему я не самый богатый человек на земле?
– продолжил за Зебатинского старичок.
– Не так ли? Но я богат в своих желаниях. Вы хотите признания, а я хочу, чтобы меня оставили в покое. Я делаю свое дело. И мне нужно всего лишь немного реальных денег, которые я получу от людей, подобных вам. Помогать людям приятно, и, может быть, психиатр сказал бы, что это дает мне ощущение власти и питает мое Я. Итак, вы хотите, чтобы я помог вам?

– Сколько, вы сказали?

– Пятьдесят, долларов. Мне понадобится много биографических сведений, и я приготовил для вас образец. Боюсь, что все это покажется вам утомительным. Но если бы вы могли изложить их в конце недели и послать по почте, я приготовил бы ответ для вас к... (его нижняя губа отвисла, и он нахмурился, мысленно подсчитывая) двадцатому числу следующего месяца.

– Пять недель? Так долго?

– Обратившись к какому-нибудь мошеннику, вы получили бы ответ гораздо быстрее. Итак, договорились?

Зебатинский поднялся.

– Договорились. Пожалуйста, конфиденциально.

– Прекрасно, все ваши сведения вы получите обратно после того, как я скажу, какие изменения сделаны. Даю вам слово, что в дальнейшем никогда не использую их.

Физик остановился у двери.

– А вы не боитесь, что я скажу кому-нибудь, что вы не нумеролог?

Нумеролог покачал головой.

– Кто же вам поверит, друг мой?

* * *

Двадцатого числа Маршалл Зебатинский стоял у двери с облезшей краской. Он всматривался в потускневшую от пыли и едва различимую надпись "Нумеролог", смутно надеясь, что у старика другой клиент и можно повернуться и уйти домой.

Затеянная им "игра в будущее" тяготила физика, и он много раз пытался прервать ее. Заполнение анкеты занимало много времени и походило на пытку. Он чувствовал себя невероятно глупо, когда вписывал имена друзей, стоимость своего дома или сведений о том, были ли у его жены выкидыши, и если да, то когда. Зебатинский бросал анкету, ругал нумеролога, но потом снова возвращался к ней.

Он думал о компьютере, который должен обрабатывать сведения, а вернее, о наглости маленького человека, изображавшего из себя математика, творца будущего. Однако желание раскрыть обман, увидеть, что произойдет, было таким неодолимым, что Зебатинский, ругая себя и свою доверчивость, все же изложил на многих листах требуемое нумерологом.

В конце концов он послал заполненную анкету обычной почтой, наклеив марки достоинством девять

центов, не взвешивая письма. Если оно вернется, подумал он, я откажусь от всего этого.

Но оно не вернулось.

Он заглянул в помещение нумеролога, и оно оказалось пустым. У Зебатинского не было другого выхода, как войти. Колокольчик зазвонил.

Старик-нумеролог показался из-за занавешенной двери.

– Ах, доктор Зебатинский...

– Вы помните меня?
– Зебатинский попытался улыбнуться.

– О, да.

– Каково заключение?

Нумеролог пошевелил своими шишковатыми пальцами.

– Прежде, сэр, небольшой...

– Небольшой вопрос? Гонорар?

– Я уже выполнил работу, сэр, и имею право на вознаграждение.

Зебатинский не возразил. Он готов заплатить. Если уж зашел так далеко, глупо поворачивать назад из-за денег.

Он отсчитал пять десятидолларовых купюр и протянул их через конторку.

– Ну?!

Нумеролог медленно пересчитал купюры и засунул в кассу выдвижного ящика конторки.

– Ваше дело, - сказал он, - было очень интересным. Я бы посоветовал вам поменять фамилию на Себатинский.

– Себа... Как вы произнесли?

– С-е-б-а-т-и-н-с-к-и-й.

Зебатинский посмотрел на него негодующе.

– Вы предлагаете изменить первую букву? Поменять З на С? И это все?

– Этого изменения пока что достаточно.

– Но как оно может повлиять на будущее?

– Как всякое изменение, - мягко ответил нумеролог.
– Конечно, если вы не хотите изменений, оставьте все, как есть. Но и в судьбе вашей вряд ли наступят перемены.

Зебатинский спросил.

– Что я должен сделать? Просто объявить всем, чтобы произносили мою фамилию с буквы "С"?

– Действуйте на основании закона. Юрист подскажет вам, как лучше осуществить эту процедуру.

– Когда же это произойдет? Я имею в виду перемены в моей жизни.

– Может быть, завтра, а может быть, никогда.

– Но вы видели будущее. Вы утверждали, что видите его.

– Не как в прозрачном шаре. Нет, нет, доктор Зебатинский. Все, что мне выдал компьютер, - это цепь закодированных цифр. Я могу перечислить возможности, но я не схватываю изображения.

Зебатинский повернулся и торопливо вышел из помещения. Пятьдесят долларов, чтобы изменить одну букву. Пятьдесят долларов за Себатинского! Боже, что за имя! Хуже, чем Зебатинский...

* * *

Прошел еще месяц, прежде чем ему удалось убедить себя обратиться к юристу. "В конце концов, - сказал он себе, - я могу в любой момент вернуть себе настоящее имя. Надо использовать шанс. Черт возьми, ведь не существует закона, который бы препятствовал этому".

* * *

Генри Бранд страницу за страницей просматривал досье натренированным глазом человека, который проработал в органах безопасности четырнадцать лет. Ему не нужно было читать каждое слово. Все, представляющее особый интерес, бросалось ему в глаза.