Проклята луной
Шрифт:
А от запястий тянутся золотые нити к груди её мучителя. Светлые как само солнце, горячие, опаляющие. Они вытягивают тепло из Глаши. А он смеется, и в глазах его полыхает пламя. Он – зло.
Всё обрывается…
3.
Сергей смотрел на Еву с тоской. Она сильно изменилось после смерти сестры, и изменения не сделали её краше. В её глазах плескалась ненависть. Казалось, неверный шаг – и она спалит дотла всё, к чему прикоснется. Лицо исхудало, вытянулось; проступили ребра и ключицы. Она погибала.
Возомнила себя ведьмой, сутками просиживала, читая всякий
Вскакивала посреди ночи вся в поту, беззвучно ревела в подушку, а когда Сергей пытался успокоить её – запиралась в ванной. Боялась показаться слабой.
Как её расшевелить?
– А давай поженимся? – предложил Сергей однажды вечером.
Ева медленно оттаивала. По-женски заинтересованно сощурилась. Меж бровей залегла морщинка, которую Сергей разгладил большим пальцем.
– Ну что, ты готова стать моей навеки?
Она закивала быстро-быстро, словно он мог передумать.
4.
Неужели он готов взять её в жены? Изломанную, опустошенную, ледяную? Любить её столько, сколько уготовала им судьба? Чем она заслужила этого мужчину?..
Они поженились без свидетелей. Ева надела короткое бежевое платьице из ситца, Сергей – джинсы и белую рубашку. Ни букета, ни лимузина или каравая с тамадой. Только вдвоем. Муж увез её в свадебное путешествие, и целую неделю они провели на необитаемом острове посреди океана. Кроме местных жителей, темнокожих аборигенов, ни говорящих ни на английском, ни уж точно на русском, никого вокруг не было.
И луна здесь абсолютно другая. Непохожая на их, российскую, как инь на ян. Она светила тепло и ласково, капала расплавленным золотом в воду. Ева курила ночами на берегу океана, а луна гладила её по голым плечам. Они, как сообщницы, переговаривались без слов. И понимали друг друга лучше закадычных подруг. А вокруг луны плясали звезды. И где-то среди них, Ева чувствовала, сияла недавно загоревшаяся лучезарная звездочка по имени Мария. Пускай отец и был верующим, но вера эта Еве не передалась. Она сама не знала, во что верит. Уж точно не в Бога. Если бы тот существовал, разве позволил бы он умереть невинной девочке?
После долгих минут наедине с луной Ева тушила сигарету и откидывалась на песок, где и засыпала. В постель переносил её Сергей, укрывал шелковым покрывалом. Он заботился о ней, и Ева не представляла с собой другого мужчину.
Но семь дней кончились, и Россия встретила молодоженов мокрым снегом. Тот стекал каплями по автомобилю. Работали «дворники», сбрасывая тающие снежинки с лобового стекла. Россия поприветствовала их бедностью и серостью улиц, пепельным небом и полным отсутствием солнца.
Мир и так был полон горя, а без Машки он и вовсе выцвел.
5.
Комом прокатилось два месяца. Дни сменялись один за другим. Сергей то приезжал, то уезжал. Ева ждала его и старалась не думать ни о чем дурацком. Потихоньку она приходила в себя. Убрала залежи пыли, задумала ремонт в прихожей, содрала обои в спальне. Сергей потакал любому капризу жены. Как же он её любил!
То была пятница, ближе к полуночи. Ева нежилась в ванне с хвойной пеной. Пар растекся по потолку и стенам. Затуманилось
– Не в грибах счастье, глупенькая.
Но тогда Еве казалось, что исключительно в них.
– Малыш, тебя к телефону, – донесся из коридора голос Сергея, рассеивая воспоминания. – Возьмешь?
– Ага.
Дверь приоткрылась, и мужская рука всучила Еве трубку.
– Ну у тебя и парилка, – изумился Сергей перед тем, как уйти.
Еве обжигающая ванна казалась ледяной. Она постоянно мерзла. Куталась в два одеяла, носила шерстяные носки. Даже на необитаемом острове, в тридцать градусов тепла, стучала зубами от озноба. Мороз шел изнутри, и ничто извне не согревало.
– Алло.
– Ой, девочка моя, неужели я слышу твой голосок! – ахнула тетушка по маминой линии. – Видела я тебя по телевизору, красотка ты моя. Вся в папеньку уродилась, стройная да ладная как куколка. Как там Машенька?
Ева поджала губы.
– Замечательно Машенька.
– А у меня горюшко случилось, – тотчас сменила тему тетка. – У Темочки машинка совсем испортилась. Заглохла и не включается. А он ею зарабатывает на существование и себе с женой, и детишкам, и мне, мамке старой. Я, собственно, чего и тревожу тебя... Не подсобишь денежкой?
– Откуда у меня деньги? – учтиво спросила Ева.
Жутко захотелось курить, но Ева справилась с соблазном. Пора отучаться от дурной привычки.
– Так ты ж звезда телевизионная, в шоу каком-то участвовала. Видела-видела, как ты расхаживала вся такая красивая. Заплатили небось золотые горы? Не что нам, простолюдинам заводским, три гроша да труд дают.
– А телефон вы мой где взяли? – продолжила допытываться Ева, опустив фразу про звезду и деньги. – Я вам его точно не давала.
– Так Машенька продиктовала ещё давным-давно. Сказала, ты к мужчине уехала какому-то, о как, любовь строить. Мы с Машенькой частенько болтали о том да о сем раньше. Она девочка добрая, мне копеечкой помогала. Когда женилась, правда, подзабыла тетку, хотя всё равно словечком перекидывались. А тут трубоньку чего-то совсем не берет. Я занервничала, конечно. Мы ж родные люди, не должны друг дружку забывать. А, Евонька? Вы – мне, я – вам.
Свет резко потух, точно глаза обвязали непроницаемой повязкой.
6.
На извилистом шоссе темно, горизонт сливается с дорогой. Они втроем, родители и Ева, едут со свадьбы. Женился сын маминой двоюродной сестрицы. Справа и слева – сплошная лесополоса. По радио отечественный певец заливается о вечной любви, мама подпевает ему. У неё красивый голос, но с музыкой свою жизнь она не связала. Всю себя отдала семье: Еву родила в девятнадцать, Машку – в двадцать четыре.
Девочки растут послушные. Ева тем летом поступила в медицинский институт, Машка доучивается в девятом классе.