Проклятая Черной Луной

Урбан Саша

Возвращаясь в домик Наны, она чувствовала ту же выкручивающую кости усталость, что и в первые дни при дворе.

«Это пройдет», — обещала себе она, но каждую ночь рыдала от усталости. А каждое утро снова становилась хорошей, ласковой, доброй. Она слушала истории о чужих страданиях, прокалывала пальцы чешуей и плавниками, а ее душа рвалась на части. Но Яра с силой давила в себе этот порыв, напоминая, что она должна нравиться всем этим людям. Ей нужно видеть немое одобрение в глазах Гекко и Наны.

«Но зачем?» — спрашивал упрямый внутренний голос, в темноте

звучавший в полную силу. Яра не знала. При дворе от того, насколько она мила, зависело то, как скоро она выйдет замуж и исполнит свой долг. Тут у нее не было цели и долга. Простыми шутками и милыми улыбками она ни к чему не приближалась. В лучшем случае, выигрывала право прожить еще один день среди этих людей, а не как их пленница. И каждый вечер Яра чувствовала липкий, обволакивающий страх. Что будет, если ее идеальная маска треснет, и наружу польется то, что она сдерживала? Усталость, страх, боль. Ее душила жгучая обида. За что судьба обошлась с ней так? Почему одним предначертано легко выходить замуж, а ей — стоило лишь приблизиться к заветной цели — на долю выпали очередные испытания?

Она тут же давала себе мысленную пощечину и загоняла эти мерзкие неправильные чувства в самые темные уголки своей души. Она не могла позволить себе пасть их жертвой, ведь тогда она стала бы той, о ком ее предупреждали — самим воплощением Черной Луны.

— Ну что ты там пыхтишь-сопишь? — сонно пробормотала Нана, спавшая в той же комнате.

— Простите, — подала голос Яра. — Я не хотела будить.

— Забудь. Старикам сон почти не нужен, у нас будет время выспаться. А вот тебе силы нужны, а ты их зачем-то на пустое ворочание тратишь. Что случилось, девочка?

В темноте ее зоркие — совсем как у молодой девушки — глаза нашли лицо Яры.

— Я просто задумалась.

— Понимаю. Новое место. Новые люди. Новые порядки, — размеренно заговорила Нана. — Но так ли это плохо? Тебе тут рады, не нужно никому задницу лизать. А то мне Гекко нарассказывал историй из этого вашего дворца. Черт-те что!

Яра усмехнулась. Сердце сдавило тоской. Интересно, она сможет отмыться от запаха рыбы прежде, чем вернется во дворец?

«Если это вообще когда-нибудь случится», — напомнил внутренний голос.

— Ты права, Нана, — кивнула Яра.

Старуха поднялась со своего места и обхватила руку Яры. Переплела пальцы.

— Ну, что ты, крошка? Какими мылсями ты себя так загнала, что так трясешься?

— Ничего, все в порядке, правда, — проговорила Яра, пытаясь перебороть предательский ком в горле. Нана только цокнула языком.

— Моя дочь была твоих годков. Я так долго требовала от нее, чтоб она была хорошей. Ну, знаешь, по чужим меркам. Чтоб не грустила, не хандрила, не боялась. А сейчас думаю, может, если бы я ей позволила… может… она бы спаслась.

— Нана…

— Вот, что я скажу тебе, девочка. Доброта, любовь, веселость — это хорошо, это жизнь. Но когда ты устаешь, злишься, завидуешь, ненавидишь… это не всегда плохо. Порой именно это дает тебе силы бороться за жизнь. А когда ты это в себе давишь, оно жрет тебя изнутри.

Так что устала, злишься — позлись, покричи. Но не держи в себе. Глядишь, легче станет. Силы появятся.

— А если я…

— Станешь плохим человеком? А мало ли ты видала тех, кто улыбается, а потом творит то, о чем хороший человек и подумать боится?

— Спасибо, Нана.

— Не за что, девочка. Завтра отдохни. Хватит с тебя.

Морщинистая рука провела несколько раз по волосам Яры, и девушка провалилась в тревожный сон.

***

Юн загнал свою лошадь до мыла. Прошло три дня поисков, а единственное, что им удалось найти — это несколько жемчужных шпилек. Они потратили полдня, чтобы найти напившегося до беспамятства бродягу, который продал украшения ювелиру. Когда голодранца удалось вытащить из кучи мусора и лужи блевотины, он только указал дорогу, по которой пришел в столицу. Юн и еще десять всадников скакали по тракту, огибавшему побережье, в надежде найти хоть какие-то следы. Дождь размыл большую часть, поэтому на каждой развилке Юну приходилось отправлять часть своих людей в разные стороны, а с оставшимися продолжать путь дальше.

Когда они добрались до заболоченного берега, поросшего камышом, при Юне было только три всадника. Тут-то они заметили длинные борозды от колес, уходившие в бездорожье. И еще массу следов лошадей.

— Странно, фермеры клялись, что не видели никакой повозки, — хмыкнул один из подручных Юна.

— Обыскать тут все, — приказал командир. — Движемся полукругом, по направлению к реке.

Воины спешились, разошлись на пятнадцать шагов, и принялись прочесывать в берег. За несколько дней засухи грязь схватилась, следы сохранились. Юн видел отметины подков, а среди них — отпечатки сапог. Ушедшие на восток крикнули, что нашли пепелище с металлическими остатками осей и колес. Юн злобно цыкнул и продолжил идти вперед.

В высоких зарослях камыша мелькнуло что-то белое.

«Змея», — подумал он. Присмотревшись, увидел блеклый блеск перепачканного шелка. Юн протянул руку, чтобы схватить находку, и в то же мгновение его руку от запястья до локтя пронзила ослепляющая боль. Металлические челюсти капкана прогрызли наручи, изорвали рукава, кожу и добрались до мышц. Юн кричал до тех пор, пока воздух в легких не закончился.

Его люди тут же обнажили мечи и бросились на помощь. Стоило им приблизиться на пару шагов — один за другим все повалились на землю. Каждая из трех бесшумных стрел попала в цель. Опустевшие глаза доблестных воинов наполнились небом.

Юн замер, тяжело цедя прохладный воздух. Ближайшие камышы зашевелились, раздвинулись, как занавес, выпуская крепко сбитого малого с всклокоченной бородой и сияющей лысиной.

— Ну и что за рыбка попала мне в сети?

— Какого хрена, Лян? — рыкнул Юн. Мятежник опустил лук, достал из-за пояса нож и принялся разжимать челюсти капкана.

— Ну прости, планы поменялись. Я что ли виноват, что эта рухлядь развалилась раньше времени? Зато в остальном все отлично, девчонка у наших, с ней работают.