Проклятая группа. И последние станут первыми

Стрельцов Алексей

— Итак, какие-то уроды похищают жену известного адвоката по уголовным делам Щербакова.

— Ага.

— Кто они, никто не знает. По горячим следам ничего. По линии угона ничего. Агентура молчит. Порожняк полный.

— Ага.

— При этом сразу всплывает вопрос номер один: почему именно ее? Ответа нет. Есть только два обстоятельства, которые вызывают подозрения. Это старые травмы Щербаковой и странное поведение ее подруги Аксеновой.

— Щербакова бухала, а Аксенова пытается это скрыть, — хмыкнул Лазарев.

— Разве

что это… Итак, Щербакову похитили. Похититель, пользуясь интернетом и не оставляя нам никаких шансов отследить звонок, связывается с мужем жертвы и требует выкуп.

— Ага.

— При попытке передачи выкупа что-то идет не так, за деньгами никто не приходит, а через несколько часов преступники убивают Щербакову и бросают ее труп на окраине в угнанной ими же машине. И здесь возникает целая куча вопросов. Почему они убили ее? Почему они бросили труп так, чтобы его нашли сразу, а не избавились от тела одним из сотни известных способов — начиная от закопать в лесу заканчивая расчленить?

— И почему не попытаться потребовать выкуп снова, — согласился Лазарев. — Да, все так. И что из этого?

— Я и пытаюсь это понять. Понимаешь… Из всего этого получается, что целью уродов была сама Щербакова. Или ее муж, которого хотели достать через нее.

Лазарев снова согласился:

— В пользу первого говорит странное поведение ее подружки. А в пользу второго — работа Щербакова.

В этот момент прохаживающийся взад-вперед по кабинету Кротов оказался около стола Лазарева. И среди бумаг на его столе обнаружил фотографию человека, лицо которого показалось ему знакомым.

— Кто это?

— Где?

— Вот, у тебя на столе.

На фото был изображен сухощавый и темноволосый тип. Короткая стрижка, нос с горбинкой… Откуда Кротов его знает?

— А, это, — отмахнулся Лазарев. — Уже неважно.

— Почему?

— Это связь Татула. Я поднял материалы на Пронина. Его повязали, когда он ехал на сделку. С ним был этот тип, но машина принадлежала Татулу, так что тип просто соскочил. Хотя тип тоже мутный. Его зовут Константин Дьяченко. Сам неместный, из Самары. И у него тоже есть условка за наркотики. Так что парень как минимум в теме.

Кротов взял снимок, вглядываясь в черты лица Дьяченко.

А потом он вспомнил.

Кротов сидел в приемной, ожидая, когда освободиться Щербаков. Щербаков вышел через несколько минут вместе с посетителем. Высоким короткостриженым брюнетом в дорогом костюме.

— Я видел его вчера, — сообщил Кротов.

— Что? Кого?

— Этого типа, Дьяченко. Я видел его вчера в офисе у Щербакова.

Лазарев нахмурился.

— И что это нам дает?

— Пока не знаю, — поколебавшись, отозвался Кротов, продолжая смотреть на снимок Дьяченко. — Может быть, ничего. А может…

Было совершенно непонятно, какое отношение может иметь история с наркоторговцем Татулом к похищению и убийству жены Щербакова. Но Кротов

привык, что если интуиция подсказывает что-то — надо относиться к этому со всей серьезностью. Поэтому он позвонил приятелю в областное управление ФСКН. Назвал интересующее его имя. Приятель перезвонил уже через полчаса и предложил встретиться.

Они пересеклись около палатки, торгующей хот-догами, в нескольких кварталах от управления Госнаркоконтроля. Приятель, его звали Сергей Чуркин, был старшим опером ФСКН. Кротов успел заказать по хот-догу и стаканчику горячего шоколада, когда увидел машину Чуркина, тормозящую у обочины.

— Я не люблю горячий шоколад.

— А я не люблю хот-доги, — парировал Кротов. — Место выбрал ты.

— Черт с тобой, — хмыкнул Чуркин. — Как дела у управлении? Все еще торчишь в своем подвале?

— Зато там тихо.

— Зачем тебе Татул?

— Его на суде защищал один адвокат, Щербаков…

— Я слышал про его жену, — кивнул Чуркин. — Но там мокруха. С каких пор твоя группа занимается тяжкими?

— Мы люди подневольные, чем скажут — тем и занимаемся, — уклонился от ответа Кротов, уплетая хот-дог.

— Не хочешь, не говори. Татула мы разрабатывали несколько недель. Взяли одного из его посредников, но тот отказался говорить. И, кстати говоря, этого посредника тоже защищал этот адвокат, Щербаков.

— Серьезно?

— Еще как. Поэтому с посредника мы не смогли вытянуть ни слова. К этому времени Татул уже был у нас под колпаком, но мы боялись, что он решит затихариться на время. А тогда вся работа коту под хвост. Поэтому пришлось брать его не с поличным на сделке, как мы планировали.

— При перевозке?

Чуркин кивнул.

— При себе у него было больше ста граммов героина. Плюс у нас были записи телефонных переговоров, где Татул говорил с Дьяченко об этой сделке.

— Но Дьяченко вы не смогли ничего пришить?

— Как видишь. Мы пытались копать под него после того, как взяли Татула. Приставили наружку, поставили мобилу на прослушку. Но Дьяченко конкретно затихарился. А у нас кроме подозрений ничего не было. Поэтому работу пришлось свернуть.

— Думаете, после того как наркоконтроль вывел Татула из игры, Дьяченко перенял его бизнес?

— Саша, фигня в том, что до конца было неясно, чей это бизнес, — помедлив, отозвался Чуркин. — Татула или Дьяченко. На допросах Татул отказался вообще говорить про Дьяченко. Настаивал, что это его знакомый, который вообще был не в курсе, что он вез в своей машине.

— А прослушку? Почему не пришили? У вас ведь были записи того, как Татул обсуждал с Дьяченко сделку по наркоте.

— Думаешь, они прямым текстом говорили? — невесело хмыкнул Чуркин. — Все как всегда. Конспирация. Они обсуждали покупку запчастей для машин. Ну, знаешь, шифр беспонтовый. Одна запчасть — один грамм наркоты. Всем все понятно, но доказухой это назвать нельзя.