Проклятая группа. И последние станут первыми
Шрифт:
— Твою мать…
На двери в их кабинет уже не было импровизированной вывески в виде пожелтевшего от времени и сырости листа формата А4 с надписью «Оперуполномоченные». Были лишь узкие полоски — все, что осталось от кем-то сорванной бумажки.
— Красота, блин.
В кабинете был только Лазарев. При виде Кротова он, широко улыбаясь, отставил кофе и вскочил.
— Санек! Наконец-то. Дай тебя обнять. Вернулся, терминатор!
Лазарев сжал Кротова в объятиях. Ойкнув, Кротов оттолкнул его.
— В
— Мда, извини.
— Ты один? Где Гарин?
— Мы недавно зарплату получили, так что… Сам понимаешь. Твои бабки кстати тебя ждут, можешь прямо сейчас идти в бухгалтерию. Там и премия, за Хрыча, помнишь?
Кротов помнил. Он включил компьютер. Привыкшая к бездействию железяка жалобно скрипнула, но лампочка в системном блоке все-таки загорелась.
— Пока меня не было, ты на разводы ходил? Что было?
Лазарев взялся за кофе, отхлебнул. Покосился на Кротова, думая, как сказать.
— Да тут такое дело, Сань… Не ходим мы больше на разводы.
— Что? Почему? — Кротов был поражен.
— А ты догадайся, — мрачно отозвался Лазарев. — Да и дел нам новых не передают. Только одно, опять какие-то чмыри фонари в парке побили. Задрали уже… А часть старых висяков забрали. Перекинули на участковых и на местные отделы.
Кротов медленно опустился в кресло. Этого он не ожидал.
— То есть… нас сливают?
— Похоже на то, — вздохнул Лазарев. — Никто не звонит, никто не заходит. На разводах мы больше не появляемся. Короче… слив по полной.
— Почему мне не сказали?
— А нафига тебя грузить лишний раз? Чтобы ты в больничке валялся и думал, где и какую работу искать?
Логично. Мысленно выругавшись, Кротов закурил.
— Весело.
— Ага. Весело… Мы с Гариным последнюю неделю каждый день ждем приказ. Или просто приглашение от кадровика. Писать рапорт по собственному. Но даже этого нет. Блин, такое ощущение, что о нашем существовании вообще все забыли.
— А Хомич?
— Он к тебе в больницу заезжал? — Кротов покачал головой. — Ну вот так. Раз у тебя не показался даже, что ему в нашем подвале тогда делать? Ботинки мочить?
— П…ц, — резюмировал Кротов.
А потом прозвенел рабочий телефон на столе Кротова. Привычным движением он взял трубку и буркнул:
— Кротов, слушаю.
— Привет, боец, — это был Хомич. — Мне дежурка сообщила, что ты подошел. Как дела, Сань?
— Твоими молитвами, — съязвил Кротов. — Уверен, что все это время они были длинными и вообще очень эмоциональными.
Он услышал, как Хомич усмехается.
— Сань, твои все на месте?
— Гарина пока нет, а что?
— Ну вот когда Гарин нарисуется, все трое ко мне.
Хомич отключился. Кротов медленно положил трубку, чувствуя, как Лазарев буквально сверлит его глазами.
— Хомич?
— Покончить со всем этим, — тихо отозвался Кротов.
Чтобы не откладывать неприятный разговор с начальством в долгий ящик, а Кротов никогда не откладывал неприятные вещи на потом, опера позвонили Гарину и велели пошевеливаться. Через полчаса Гарин нарисовался на пороге комнаты. Перед тем, как отправиться наверх, Кротов осмотрел кабинет, словно в последний раз.
Увидев лица оперов, готовых стоически принять означавшую удар в спину новость, Хомич снова усмехнулся.
— Садитесь, мужики.
— Постоим, — проворчал Кротов.
Хомич не заметил его настроя — или сделал вид, что не заметил.
— А, ну как знаешь, — пожал плечами подполковник и начал: — Короче. Во-первых, Саш, рад, что ты вернулся. Извини, что не заезжал к тебе. Я хотел, но сначала было дел много. Мы тут отбивались от УСБшников. Щербаков написал заявление, обвинил тебя в незаконном преследовании. Намекнул, что показания с Дьяченко и Останина выбили силой и заставили их оговорить бедного адвоката. А вещдоки подбросили. Пришлось пободаться. А потом… А потом я не заезжал, потому что знал, что все выложу. А я хотел сделать… Ну, сюрприз, что ли.
Кротов, Лазарев и Гарин непонимающе смотрели на Хомича. Кротов и вовсе посчитал, что тот ведет себя, как неадекват.
— Какой, нафиг, сюрприз?
— Ну… — Хомич хмыкнул. — Вот этот. Это во-вторых. Приказ Сам Лично подписал неделю назад. Можешь ознакомиться.
Хомич протянул Кротову бумагу. Кротов бегло пробежал документ глазами. Сначала подумал, что понял все не так. Перечитал. Но не поверил своим глазам. Пришлось перечитывать в третий раз. Следя за его реакцией, Хомич усмехнулся.
— Теперь в уголовном розыске нашего УВД есть новое подразделение. Официально — оперативно-разыскная часть номер один. Группа по расследованию особо опасных преступлений общеуголовной направленности. Если назвать это особым отделом, то, мне кажется, это будет недалеко от правды.
Все еще не веря своим глазам, Кротов поднял глаза на Хомича.
— Оперчасть номер один?
— Надеюсь, все готовы вступить в нее?
Лазарев, Гарин и Кротов изумленно переглянулись. Гарин усмехнулся.
— Вы серьезно? Особая группа? Мы?
— Мне тоже нравится, — улыбнулся Хомич. — Сам Лично для приличия, конечно, поупирался. Но после дела Щербакова, на котором Грищенко откровенно об…рался, это было, по сути, дело решенное. ОРЧ номер один — это постоянно действующая оперативная группа, которая будет заниматься особо опасными и особо резонансными преступлениями. Подчиняться вы будете начальнику угрозыска, то есть лично мне. Грищенко в вашу работу лезть не будет. Можете вообще забыть о нем. Только вы трое и только я — это все.