Проклятая Мангазея
Шрифт:
Настя задумалась и потом сказала с неуверенностью:
– Значит, это так обязательно? Я об этом не подумала, тятя. И в Астрахани мне будет трудно жить?
– С такими повадками будет трудно, детка. Ты об том хорошенько подумай.
С этих пор Настя была молчалива, задумчива и больше уединялась. Отец с опаской поглядывал на неё, молча переживал. Ждал, что дочь сама до чего-то додумается. Знал, что Настя много времени уделяет Тюле и надеялся тоже на успех. Но пока результат был мизерным. Всего одиннадцать монет, из
Настя жаловалась, что Тюля без охоты ищет монетки.
– Разве не может получиться так, что монетки буря разбросала на большие расстояния? Тогда понятно, что Тюля ничего не может больше найти.
– Всякое может быть, Настя, – соглашался отец, но настроение от этого не улучшалось.
Уже наступили холодные дни с дождями и утренними туманами. С неба даже снежок однажды срывался. И отец с дочкой помаленьку начали мёрзнуть. А одеть ничего было. Тимофей стал что-то мастерить из кож тюленей.
А Настя всё реже виделась с Тюлей. Правда, в последний раз Тюля принёс ей из воды кошель с тремя монетками. Одна из них оказалась золотым флорином. После этого Тюля больше ничего не смог найти и достать.
– И то слава Богу! – крестился Тимофей, подсчитывая своё богатство. – Если доберёмся до Астрахани или куда ещё, так будет на что жить в первое время.
Остров покрылся снежным покровом, и жизнь наших бедолаг стала ещё труднее. Единственная радость – изба, и надежда, что сюда могут наведаться промышленные.
– Коль появятся, то смогут ли они нас забрать с собой? – говорил Тимофей. – А каким способом они могут сюда доехать? Лодками или по льду? Может, здесь льда и не бывает. Мы об том ничего не знаем.
– Если б знать как далеко до берега, устья Волги? –восклицала Настя горестно. – Если близко, то можно бы и пешком пуститься.
– С харчами трудно. Мы и так обессилили уже порядочно. А в пути что есть будем? Пустое это дело. Будем выжидать. Авось кто и сюда заявится. По избе видно, что в прошлую зиму здесь были люди. Стало быть, есть надежда и для нас.
По прикидкам Тимофея уже прошёл праздник Рождества. Никто не появился. Море покрылось льдом, но насколько далеко – неведомо. А Настя, утешая отца, заметила:
– Вряд ли до праздников сюда кто заявится, тятя. Будем ждать.
Тимофей с грустью заметил, что дочь как-то скисла. И Тюля перестал её навещать. Значит, надежда на дополнительные монетки исчезла окончательно. А это никак не способствовало хорошему настроению.
Наконец поздним вечером, когда ночь уже опустилась на остров, послышались голоса мужиков. Говорили на русском, и Тимофей тут же вскочил и зажёг жировик. С волнением в груди увидел караван саней, запряжённых конями и полдюжины мужиков.
– Это кто тут поселился? – услышал Тимофей ещё
– Неужто русаки, Господи! – прокричал Тимофей в ответ. – Потерпевшие тут мы... двое... с дочкой я, Тимофей. А вы кто будете?
– То наша изба, Тимофей! Мы на промысел тюленя приехали. Из-под Астрахани.
Обоз остановился поблизости от избы и мужики с интересом смотрели на неожиданных Тимофея и Настю. Та тоже вышла, кутаясь в шкуру тюленя.
– Ну и дела! – воскликнул один из мужиков. – Каким чином тут оказались?
– Буря выкинула нашу лодку на этот берег. Ещё летом... – ответил Тимофей и жадно рассматривал в темноте обоз и мужиков.
– Как же вы тут жили одни? Чем живот набивали?
– Так и жили, мужики. Питались, чем Бог пошлёт, да вот тюленя иногда удавалось добыть. Травку дочка собирала. А теперь и вовсе отощали. Лёд нечем пробить и с рыбой стадо совсем плохо. Оголодали мы совсем, мужики. Может, поддержите бедных?
– Куда мы денемся, Тимофей! – голос принадлежал первому мужику. – Место для нас осталось? Устали мы с дороги. Завтра всё уладим и договоримся. Меня зовут Сидором. Я главный артели. Ивашка, дай бедолагам каравай хлеба! Чай полгода не едали его. Пусть подкрепятся пока. А мы спать, и до утра нас не беспокоить!
Сидор по-хозяйски осмотрел избу. Мужики тем временем распрягали коней, задавали им корм и укладывали вещи у избы. Всё торопились отдохнуть с дороги.
Утром встали поздно и первым делом рассмотрели Настю. Та испуганно поглядывала на мужиков, переглядывалась с отцом. А Сидор, мужик ещё молодой и крепкий, оглядев Настю, успокоил её:
– Ты, девка, наших не бойся. Не тронут. У всех семьи, а я ещё холост. Батька ещё не подыскал мне невесту. Так что старайся, может, и ты пригодишься. Сколько тебе годков будет?
– Ей ещё пятнадцать, господин, – опередил Тимофей. – Рано ещё невеститься.
– Там видно будет. Что-то у тебя морда не русская вроде бы.
– Есть маленько, – ответил Тимофей. – Татарская кровь ещё видна. По матери...
– А где ж мать будет? Утонула в бурю?
– Умерла ещё давно. Дочке было лет девять. В тайге дело было.
– Ого! Издалека, значит?
– Издалека. Сам я на полночи жил с родными. Да вот занесло сюда. Судьба-то нас не спрашивает. Из Дербента бежали с дочкой. Да не судилось... Так-то...
– Ладно, живите. Отъедайтесь, потом поработаете с нами. Мы тут с месяц будем промышлять тюленя. Так и отработаете харчи и жилье, ха-ха!
Отец с Настей переглянулись, Тимофей согласно кивнул, заметив:
– Мы работы не боимся, Сидор. Отработаем, куда деться. А вы не из Астрахани?
– Нет, Тимофей. До Астрахани ещё почти сотня вёрст. Но туда часто ходим водой. Коль будет охота, то держись меня. Помогу...