Проклятая усадьба

Леонов Николай Иванович

– Нет, Ирина Васильевна не виновата вовсе не по этим причинам, – объяснил Гуров. – А по другой причине, более основательной. Она не виновата потому, что ее там не было.

– То есть… то есть вы хотите сказать, что это была не она? Но как же…

– Ну да. Ведь ты не видел лица женщины, вошедшей в грот? Не видел. Ты решил, что это мать, потому что слышал разговор в парке. И еще потому, что убийца воспользовался оружием твоего отца. А код сейфа могла знать только Ирина Васильевна. И еще ты подумал про обувь…

– Да, у мамы с папой одинаковый размер, – подтвердил

Андрей. – Мама могла в волнении, по ошибке обуть папины башмаки…

– Выходит, мать ты любишь сильнее, чем отца, – заметил Гуров. – Ведь если бы ты рассказал следователю все, что видел, обвинение против отца рассыпалось бы и его бы выпустили…

– Я всегда считал отца сильным человеком, – отвечал Андрей. – Человеком, который не нуждается в защите. Мама – другое дело…

– Бывают ситуации, когда и сильный человек нуждается в помощи. И помочь ему может тот, кого считают слабым. Теперь, когда мы с тобой во всем разобрались, уже нет необходимости скрывать правду, ведь так?

– А почему… почему вы так уверенно говорите, что это не могла быть мама? Разве это исключено? Или вы ее хорошо знаете и уверены в ее невиновности?

– Нет, я не так хорошо знаю Ирину Васильевну, – отвечал Гуров. – К тому же в таких вопросах, как дело об убийстве, даже хорошего знакомства с человеком бывает недостаточно. Заключения типа «Такой человек не мог убить», «Он никак не мог этого сделать» здесь не работают. Нет, я уверен в невиновности твоей матери по другим, более прозаическим причинам. Прежде всего потому, что ее показания о том, что она делала в момент убийства, подтверждаются словами других людей – вашего повара Никиты и горничной Марины. А кроме того, я не вижу никаких причин, которые заставили бы Ирину Васильевну пойти на убийство своего хорошего знакомого и тяжелый оговор мужа. Нет этих причин, хоть тресни.

– Выходит, теперь можно добиться освобождения папы? – с надеждой воскликнул Андрей.

– Думаю, да, – кивнул сыщик. – Завтра с утра поедем втроем в город: мы с тобой и еще Лена. Вы двое дадите показания, что видели той ночью. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы следствие согласилось на изменение меры пресечения для твоего отца. Но сначала мне нужно прояснить еще один вопрос относительно тебя.

– Давайте ваш вопрос, я отвечу, – обещал Андрей. Он заметно повеселел и выглядел бодро.

– Вопрос вот какой: зачем ты все-таки брал деньги у Кононова? Для чего они тебе понадобились? Какие-то долги?

– Нет, никаких долгов у меня нет, – отвечал Андрей. – Я брал не для себя – для друга. Он по неосторожности сбил человека, и нужно было срочно заплатить пострадавшему, чтобы он отозвал иск. Иначе другу грозила тюрьма. Я взял у Аркадия деньги, и друг откупился. Деньги Аркадию я, кстати, вернул. Ну, из тех сумм, что мне отец выделяет. Вроде как на карманные расходы. Еще есть вопросы?

– Нет, теперь уже никаких вопросов не осталось, – отвечал Гуров.

– Тогда я к Ленке побегу? – спросил Андрей. – Расскажу ей все, объясню, что завтра предстоит дача показаний, скажу, что надо говорить…

– Беги-беги, – кивнул сыщик. – Объясни. Только поспать ей дай.

Глава 12

Оставшись

один, Гуров встал и с хрустом потянулся. «Все, хватит на сегодня, – решил он. – Вон, время уже десять часов, ночь на дворе. Я сегодня и обед пропустил, и ужин. Пойду на кухню – может, Никита еще там, сообразит мне какой-нибудь перекус на скорую руку. Если только они с Мариной не ушли к ней или к нему в комнату. Тогда уже неудобно будет просить…» Размышляя таким образом, он направился к дому. Однако, проходя мимо гаража, сыщик заметил, что дверь открыта, в гараже горит свет и видна фигура человека, склонившегося над капотом машины. По всей видимости, это был водитель Семен. Тут Гуров сообразил, что водитель наряду с охранником Павлом остался им неопрошенным. «Зайду на минутку, – решил сыщик. – Быстро проведу опрос, заполню эту клеточку – и тогда уже, с чистой совестью, отправлюсь просить паек у Никиты».

Он вошел в гараж и громко приветствовал его хозяина:

– Добрый вечер! Что, срочный ремонт?

Водитель распрямился, увидел сыщика, и на его лице отразилось некоторое смятение. Видно было, что он совсем не рад нежданному гостю.

– Да, вот вожусь тут… – неопределенно ответил он.

Гуров ни в чем не подозревал водителя, его не упоминал никто из главных свидетелей. Однако такое явное смущение требовало объяснения. Гуров не любил оставлять какие-то детали непроясненными.

– Так что, завтра кто-то едет? Кому потребуется машина? – спросил он уже без всякого благодушия.

– Известно кому – Ирине Васильевне, – отвечал водитель. – Сказала, с утра в город поедет, в прокуратуру. Ну, и в тюрьму, конечно, с Игорем Арсеньевичем повидаться. А тут антифриз что-то подтекать стал, надо отрегулировать.

– Значит, хозяйку отвезешь – и все? А сам к следователю не думаешь зайти, показания дать? – спросил Гуров.

Водитель в испуге посмотрел на него.

– Показания? Какие? О чем?

– Как о чем? Об убийстве, конечно. С тобой следователь беседовал, когда в усадьбу приезжал?

– Со мной? Нет. Зачем ему со мной беседовать? Я ничего не знаю…

– Прямо-таки совсем ничего? – усомнился сыщик. – Ты ведь был здесь позавчера?

– Ну, был…

– А что ты делал ночью?

– Что все люди делают – спал.

– Ну, люди ночью разное делают, – заметил Гуров. – Некоторые на свидания ходят, а другие за ними с пистолетами бегают. Значит, ты спал… А где твоя комната?

– У меня не отдельная, – объяснил водитель. – Мы с Егором Кошкиным, охранником, в одной комнате живем.

– А, это тот охранник, который к горничной Марине пристает?

– Нет, что вы! Это вы путаете. К Марине другой охранник, Павел, подкатывал. А Егор – парень правильный. И потом, у него девушка есть, она к нему из Москвы сюда приезжала.

– Да, мне говорили. Выходит, это я с твоим соседом беседовал. А когда вы с Егором легли спать?

– А мы по-разному с ним ложимся. У него дежурство, по графику. А я обычно где-то в половине одиннадцатого ложусь. Кино какое по телику посмотрю – и ложусь.