Проклятая
Шрифт:
Неделю назад я сдала экзамены за третий класс, и с тех пор уже не выхожу из дому. Я пошла на кухню и, выдвинув ящик стоящего около плиты буфета, вынула оттуда ножницы. Потом заперлась в ванной. Дома никого нет. Папа работает в поле. Мама тоже ушла на целый день, убираться в чужих домах. А сестренку отвели к моей тете Тициане.
Конец июня. Воздух горячий, а солнце так и шпарит. Перед зеркалом я накрасилась. Черным карандашом обвела себе глаза. Потом растушевала краску. Наложила на веки голубые тени. Потом взяла губную помаду. Провела ею по губам, а потом ровно размазала ее пальцами. Сложила губы для поцелуя и звонко ими чмокнула. Потом,
Я гримасничаю. И смеюсь. И придумываю себе перед зеркалом разные взгляды. Вот пристальный взгляд. Вот романтический. Вот меланхолический.
Я смотрюсь на себя в зеркало и танцую прямо в пижаме. Без музыки. В лучах июньского солнца.
А потом беру ножницы.
Да, я красивая. С виду как настоящая женщина.
Вжик.
Я пощелкала ножницами.
Вжик, вжик, вжик.
Беру в руки свои волосы, большими прядями, и их отстригаю. Не спеша и как придется. Стригусь совсем коротко.
Вжик.
Трогаю рукой щеку. Щека у меня вся мокрая. Значит, я плачу.
Плачу – и продолжаю стричь.
Вжик.
Закончив, я собрала волосы из раковины и их выбросила. Потом стала умывать лицо. По лицу стекает вода, и руки, которыми я его мою, становятся от грима красными и черными.
Потом я опять посмотрела на себя в зеркало. Посмотрела на маленькую щелку между двумя моими передними зубами. На родинку на моей левой щеке. На веснушки. Посмотрела себе в глаза. Теперь в зеркале видны одни только глаза. Без грима.
Это был последний раз, когда я посмотрела на себя в зеркало.
Это был последний раз, когда я позволила себе выплакаться.
– Если ты забеременеешь, мы прострелим тебе живот.
И они ее пинают. Тогда Анна сжимается и начинает молиться. Она молится о том, чтобы не забеременеть, чтобы ее больше не били и чтобы они сейчас не всовывали в нее свои штуки.
Парикмахерша
Каждое утро я сажусь на электричку и еду в Таурианову [23] . Я езжу туда уже почти месяц. Телефонные звонки почти прекратились. Они дали мне небольшую передышку. Доменико Яннелло уехал куда-то на своем грузовике, да и других я тоже не вижу в городе вот уже несколько дней. И я решила этим воспользоваться.
Я нашла себе работу – работу помощницы парикмахерши. Может быть, кто-нибудь скажет, что я работаю простой головомойкой, но я-то оптимистка и уверена, что впереди у меня большое будущее: ведь я уже научилась делать прически и отлично крашу волосы. Да и хозяйка поручает мне не только мыть волосы, так что я совсем не чувствую себя простой головомойкой.
23
Город в Калабрии, с населением около 15 тысяч человек, подчиняется административному центру Реджо-Калабрия. А городок Сан-Мартино, в свою очередь, подчиняется Таурианове и называется Сан-Мартино-ди-Таурианова, чтобы можно было отличить его от других многочисленных итальянских
Это было совсем нелегко – найти работу. Во-первых, найти ее в Сан-Мартино было бы просто невозможно, и я решила поехать в Таурианову. Таурианова больше, чем наш городок, и в нем для меня больше возможностей устроиться. Да и к тому же там меня не знают. А у нас в городе меня знают все. Вот потому-то я чувствую там себя гораздо свободней и сильнее.
Целую неделю я обходила там все магазины. Заходила в каждый магазин, в каждую контору и спрашивала, не найдется ли для меня работа. Я побывала и в гастрономах, и в булочных, и в бюро путешествий… Мне было все равно, где работать, но многие мне отказывали прямо сразу, потому что я не умею ни пользоваться компьютером, ни говорить по-английски. Я даже и пишу довольно медленно. Но зато я умею обращаться с людьми, терпелива и сразу же всем нравлюсь.
А работа парикмахерши – это здорово, это как раз по мне.
Заведение, в котором я работаю, – это небольшой зал всего с одной мойкой и четырьмя креслами. В парикмахерской нас всего двое – я и хозяйка. Я ей сразу очень понравилась, а она понравилась мне. И еще мне очень нравится то, что я тут делаю и чему учусь. Я работаю шесть часов в день. Зарабатываю я немного, но ведь это только начало, я знаю.
Но больше всего мне нравится выходить из дому. И эта новая жизнь тоже мне нравится. Мне нравится, когда моей работой бывают довольны все клиенты.
У меня почти не получается ничего откладывать, а я себе хочу купить пару новых ботиночек. И не тех, китайских, с рынка, а настоящих – красивых, фирменных, модных.
Заработанные деньги я приношу домой и отдаю маме. А вот чаевые я оставляю себе. Правда, их совсем немного. Но мне многого и не надо. Да и ботиночки мне совсем не к спеху.
Парикмахерская только что закрылась. Вот кончился и еще один рабочий день. Но солнце все еще светит. И хотя уже осень, дни еще довольно длинные.
Домой я возвращаюсь не сразу. Я еду к морю, в Палми [24] . И хожу там одна. Да и свою жизнь, путь своей жизни, я тоже прохожу одна. Ну ничего, я уже привыкла, и это меня не раздражает. Я бы с удовольствием взяла к себе сюда сестренку. Но вот сюда, к морю, я убегаю одна.
На набережной сидит женщина, продающая огромные рыбины. А за ней на веревке, протянутой между двумя палками, висит белье: оно сушится на морском воздухе. И я долго брожу одна, вдыхая воздух, вдыхая запах моря, соль и песок.
24
Таурианова, где работала Анна Мария, находится во внутренней части Калабрии, а Палми – на побережье Тирренского моря. Путь из Тауриановы в Палми проходит по железной дороге, через Сан-Мартино.
Я подбираю все ракушки, какие нахожу. А перед тем как уйти, закапываю их на морском берегу – хороню их, одна за другой, в мокром песке. Хороню мой страх, мое одиночество, мою девственность. А напоследок закапываю в песок мои кошмары. И пальцем заталкиваю их как можно глубже.
Я не хочу ничего иметь – вот тогда я и не смогу ничего потерять.
А когда солнце заходит и небо начинает темнеть, я ухожу. Сажусь на обратную электричку и возвращаюсь домой, увозя с собой лишь сырость морского берега.