Проклятье чародея
Шрифт:
Удалившись на некоторое расстояние от оазиса, варвар оглянулся и нисколько не удивился, увидев на этом месте лишь сухой песок пустыни. Зато янтарный кубик с заключенным в нем язычком голубого пламени и кошель с золотыми динарами были на своем месте.
Тронув поводья, Кутар направил своего коня к Алкариону — городу, стоящему неподалеку от Умирающей пустыни.
Едва въехав в Сфанол, Кутар услышал пронзительный крик. Варвар обеспокоенно огляделся кругом, но пыльная улица, где стояли дома жителей города и таверны,
Это была одна из больших деревень, располагающихся между Алкарионом и границей пустыни. Здесь находили себе кров и пищу караваны, двигающиеся Маккадонию и Сибарос. Все дома здесь были скособочены от постоянного ветра, дующего со стороны пустыни, и, казалось, ссутулились под тяжестью лет. Вывески таких же старых таверн и харчевен поскрипывали, качаясь на ржавых цепях.
Кутар глубоко вздохнул. Нет, крик не мог ему померещиться. Вслед за этим тишину снова разорвал отчаянный девичий вопль.
— Я ни в чем не виновата! Отпустите меня!
В ответ послышались мужские голоса, отпускающие издевательские насмешки, и жестокий женский смех.
Недовольно заворчав, северянин направил своего коня туда, где, судя по всему, творилось какое-то непотребство.
На городской площади журчал источник, а по другую ее сторону стоял высокий столб. К нему была привязана молодая женщина, скорее даже юная девушка. Ее длинные темные волосы были растрепаны и наполовину закрывали искаженное от страха лицо. У ног ее виднелась большая куча хвороста.
Собравшиеся — мужчины и женщины — складывали все новые, принося их из стоящего неподалеку фургона. На жертве было коричневое платье, изодранное настолько, что можно было видеть ее большие округлые груди и стройные голые ножки.
Подняв голову, девушка вдруг закричала, гневно сверкая глазами:
— Вы просто звери, демоны из двенадцати преисподних — и те благородней вас! Вы все прекрасно знаете, что Зоккванор был хорошим человеком. Он накормил вас, когда…
Из толпы выступил какой-то мужчина и ударил девушку по губам. Ее голова стукнулась о деревянный столб, но привязанная упорно боролась, силясь порвать свои путы, и обводила пылающим взглядом собравшихся, на время прервавших свое ужасное занятие.
— Он кормил вас, когда не приходили караваны! Он заставил воду течь в источник, когда тот пересох! Во время тягот он делился с вами своим богатством. А вместо благодарности вы…
Та же рука снова отвесила ей пощечину. Откормленный мужчина повернулся к остальным.
— Она лжет! Ее нужно предать смерти, так же как и Зоккванора. Сожжем ее, и в Сфанол снова вернутся хорошие времена!
Его поддержали другие голоса.
— Сжечь ведьму!
— Мы не должны страдать оттого, что она жива!
— Смерть Зоккванору, смерть Стефании!
Кутар нахмурился и достал из ножен свой огромный меч. Он понял, что эти люди задумали заживо сжечь эту девушку. Неважно, какой была вина, но вряд ли та заслуживала такой смерти… К тому же проницательный северянин
— А ну отпустите ее! — грозно зарычал он, кладя руку на Ледогнь, пока еще покоящийся в ножнах.
Девушка подняла голову, мотая ей из стороны в сторону и пытаясь стряхнуть с глаз спутанные волосы. Изумление в ее карих глазах сменилось надеждой. Но к пришельцу тут же повернулось пятеро мужчин, которые тоже демонстрировали готовность пустить в ход свои мечи.
— Девчонка умрет! — рявкнул один из них. — Она спутница колдуна. Служила Зоккванору-чародею, понятно?
— Я ничего не знаю о вашем Зоккваноре и не хочу знать. А вот девушку вы сейчас отпустите! — зарычал Кутар, окидывая взглядом хорошо сложенную фигуру, почти не прикрытую остатками платья. Сжечь все это? Нет, он не допустит такого безумного расточительства!
Пятеро мужчин двинулись к незнакомцу, расходясь в стороны и вытаскивая из ножен мечи. Судя по всему, они собирались напасть на Кутара одновременно с разных сторон. Но варвару еще с ранней юности, проведенной на берегах Грондель-фьорда, доводилось драться со многими противниками одновременно. Морские разбойники, набеги которых постоянно приходилось отражать, действовали в такой же манере. Но те, кто сейчас готовился на него напасть, были гораздо хуже морских разбойников. К подобным им Кутар не испытывал ничего, кроме презрения и желания немедленно уничтожить, чтобы подобная мерзость не оскверняла мир своим существованием.
Повинуясь еле заметному знаку, Серко рванулся вперед, вставая на дыбы и угрожающе размахивая копытами. Меч Кутара описал в воздухе замысловатую кривую, и двое из пятерых врагов упали на землю с раскроенными черепами. Кровь окрасила булыжники и пыльную землю городской площади.
Один из трех оставшихся отважился замахнуться на него мечом, неумело зажав его обеими руками, будто дубину. Подставив под удар плоскость клинка, Кутар рассек плечо нападавшему, моментально высвободив оружие и оборачиваясь к последним двум. Но те в ужасе попятились, сперва переглядываясь друг с другом, а затем, еще раз увидев, что стало с их товарищами, не сговариваясь повернулись спиной и помчались, подобно перепуганным животным. Желание драться с этим огромным варваром в кольчуге, появившимся неизвестно откуда, моментально пропало; тем более что соотношение сил теперь было явно не в их пользу: всего-то двое на одного.
Спешившись, Кутар вытер меч об одежду одного из убитых. Горожане продолжали неподвижно стоять вокруг, все так же сжимая в руках охапки хвороста, будто не понимая, что им теперь с ними делать — то ли оставить, то ли положить у ног привязанной к столбу девушки.
— Она свободна, никто ее даже пальцем не тронет! — грозно зарычал Кутар, обводя их гневным взглядом.
— Пусть идет куда хочет. Нам в Сфаноле такие, как она, не нужны, — заявила какая-то женщина.