Проклятье Ифленской звезды
Шрифт:
Когда, наконец, дорога заложила петлю, ифленец снова ненадолго дал ей отдохнуть от своего общества — проверял, свободен ли путь. А вернувшись, поторопил:
— Похоже, выставили патруль. Это не разбойники, не похожи. И оружие у них неплохое. Надо спешить…
Что же, торопиться — значит, торопиться.
Но они не успели.
Спасло то, что всадники были увлечены беседой и не слишком хорошо выполняли свои обязанности.
Беседа «патруля» добрых новостей не принесла, говорили они как раз о беглецах.
Тот, что постарше, в тяжёлом
— Да дня не пройдёт, найдём их. Всё уже продумано, бежать им некуда, кроме как сюда…
— А если они на броды пойдут? Или вовсе к Побережью?
— Дурак ты, Лури, подумай башкой, какое Побережье?! Там такие болота, что если сунутся, то только нам работы убавят…
— А если…
— Некуда им идти. А если нас каким-то образом чудесным обойдут, так пойдут куда?
— В деревню, — разулыбался молодой. — Как есть, или в Рыбачий Омут, или к большаку. Так мы, что ли, зря здесь-то ждём? Может, надо было всем сразу в засаду сесть да и…
— Лури, с такой башкой как у тебя — только коров пасти…
Всадники скрылись за поворотом.
Ифленец проводил их взглядом, а потом бросил пытливый взгляд на Темершану. И вдруг спросил:
— Чему вы улыбаетесь? У нас всё меньше шансов выбраться живыми.
— Вот именно, — тихо ответила она. — Я ничего не теряю…
Чеор та Хенвил вдруг резко провёл руками по голове, от чего его светлые прямые волосы встопорщились лохматым ежом.
— Послушайте. Я не собираюсь причинять вам вред. Мой брат тоже. Так какого морского жуфа вы ведёте себя так, словно я тащу вас на казнь?
Темери опустила взгляд. На казнь? Что же. Это очень точное определение.
Но на самом деле ему не нужны объяснения. Ему нужно лишь подтверждение, что она и дальше будет послушно выполнять все приказы и не станет устраивать никаких сюрпризов.
— Я не буду намеренно пытаться себя убить… или выдать вас. — Как ни старалась, а с голосом справиться не удалось. Слова прозвучали хрипло и неубедительно.
Чеор та Хенвил несколько мгновений ещё вглядывался в её лицо, так словно хотел прочитать мысли или ударить. Но потом всё же первым отвёл взгляд.
— Идёмте! — словно кнутом щёлкнул.
Дорогу перебежали чуть не бегом. Там негде было спрятаться — чистый бор. Только внизу — сухие стволы и кочки. Прыгать через них было тяжело. Пару раз она чуть не упала, но всё же старалась бежать так, чтобы у ифленца не было шанса помочь.
Выдохнуть смогли, лишь перевалив за пологий холм, от которого уж точно дорога была не видна. Правда, их следы остались хорошо различимыми на снегу. Темери подумала, что по следам их и найдут, но вслух говорить не стала — молчание вошло в привычку.
Помочь могло разве только то, что солнце село уже низко, приближались сумерки.
Темери ждала, какое решение примет ифленец. Он медлил, словно взвешивая какие-то одному ему ведомые варианты. Потом всё же решил:
— Идём к деревне. Попробую добыть нам лошадей.
За
В довершение, порывами откуда-то начал налетать сырой холодный ветер, так что она пожалела, что пожертвовала капор под ягоды. Может, он хоть немного защитил бы от непогоды.
Еще шагов через двадцать ифленец попытался вести её за руку: поймал за предплечье, потянул за собой. Темери невольно дёрнулась, вырываясь, и села на заснеженную кочку. Тут же вскочила, конечно — верней, попыталась вскочить, но у неё вышло не сразу. Усталость взяла своё.
Ифленец урок усвоил — ждал в шаге, пока она сама неуклюже поднимется, стряхнёт с себя тонкий лёгкий снег. Сказал, словно сдерживая злость:
— Надо пройти ещё немного. Впереди несколько больших ёлок, попробуем укрыться под ними.
Она вгляделась в силуэты ночных деревьев и поняла, о чём он. Три густые лесные красавицы застыли на склоне оврага в нескольких десятках шагов перед ними.
Сжала челюсти покрепче, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула — готова ли? Готова. Не такое уж это большое расстояние. За день прошли куда больше…
Под ёлками ветра не было. Но и с мечтой присесть хоть на что-нибудь пришлось расстаться — на этот склон даже взобраться-то трудно, а земля под елью, хоть и присыпана хвоей, а всё равно очень холодная.
— Прислонитесь к стволу, — велел ифленец. — Спиной. Вот так.
Ветви у ёлки начинались довольно высоко. Темери легко поместилась под ними, а вот чеору та Хенвилу пришлось наклониться. Он даже выломал несколько нижних веток, чтобы было удобно стоять. Ветер сюда не долетал, и от этого, казалось, было теплее.
— Как ваша нога? Вы хромаете.
— Я. Смогу. Идти, — раздельно повторила Темершана вслух то, что уже давно повторяла про себя.
— Я понял.
Может, ей показалось, но на сей раз в голосе благородного чеора сквозила не то улыбка, не то лёгкое одобрение.
— Я понял, вы сильная. Вы со всем можете справиться сами. Я не имел в виду ничего дурного, и не собираюсь тащить вас на руках. Это и неудобно и… вы же мне не позволите.
Темери кивнула, подтверждая. В темноте она не видела лица чеора та Хенвила. И отчего-то никак не могла сообразить, что он имеет в виду. Что скрывается за его шутовской заботой.
Так и не дождавшись ответа, он распорядился:
— Оставайтесь здесь. Попробую найти нам укрытие на ночь.
Будто так и привык разговаривать со всеми — отдавая короткие приказы. Которые должны неукоснительно выполняться. Впрочем, устала она настолько, что даже захоти сейчас убежать от ифленца, не справилась бы.