Проклятье одиночества
Шрифт:
— Может подо… — запоздало что-то пытается сказать работник забегаловки, но было уже поздно. Меня в бок уже кто-то сильно толкнул и я, пачкая свою дорогую одежду, упал прямо на дорогу. Пылая злостью, вознамерился сразу подняться и выбить пару зубов у этого наглеца. Только вот, толи чувствуя моё намерение, толи просто продолжая свою атаку, на меня кто-то напрыгнул сверху и сразу попытался вцепиться в хребет. Каким-то чудом удалось отбиться от его рук, прикрыться от тычка в правый глаз… Но потом я на мгновение опешил, наконец-то разглядев накинувшегося без причины безумца. И этого мгновения замешательства с лихвой хватило сидевшему сверху старику в какой-то драной одежде и с жуткими дырами в костях из-за какой-то болезни. Даже не успел
Я отбивался как мог, но получалось лишь слегка смягчать чужую ярость. Вот удар саданул по левому плечу и его силы хватило чтобы сломать ключицу. Кость лихо хрустнула… и моя злость резко сменилась на панический ужас, так как старика уже сменил огромный ящер, который несколько раз саданул по моей голове своими здоровенными кулаками, покрытыми каким-то твёрдым защитным слоем. А потом он оглушительно громко рассмеялся, заставляя разум затрепетать от нахлынувшего ужаса. Прекратив веселиться, чудовище громко клацнуло зубами прямо перед моим лицом, а затем воздело обе руки для своего сокрушительного удара. Я вскинулся, надеясь хоть как-то защититься…, а в следующую секунду просто провалился в пустоту беспамятства или даже самой смерти.
Пришел в себя лежа на каком-то грязном, обшарпанно-жёлтом полу и пришлось потратить немало времени чтобы понять что до сих пор нахожусь в какой-то дешевой забегаловке. Переведя себя в сидячее положение и прислонившись спиной к стойке… невольно вздрогнул от навалившихся воспоминаний из колбы. Пришлось потратить немало моральных сил, чтобы уверить себя в том что это были лишь чужие чувства и образы. Посидев так пару минут и убедив себя в том, что никакие кости не сломаны, принялся медленно и осторожно подниматься на ноги, при этом опираясь на стул на котором сидел до начала этой игры в «два плюс один». Приняв же вертикальное положение и осмотревшись, я наконец-то понял что остался без куртки. Да и колбу с хорошим воспоминанием тоже кто-то опустошил до меня. Возможно даже и сам работник заведения или кто-то из посетителей «жёлтого дома», дающих себе отдых перед следующим погружением в мутные воды чужих воспоминаний.
В карманах куртки ничего ценного не было, поэтому я мысленно махнул рукой на эту потерю и, отряхнув немного запачкавшуюся рубашку, вышел из блёклого серо-жёлтого помещения забегаловки, на залитую ярким солнечным светом улочку. Постоял на входе привыкая к смене освещения, осмотрелся, пытаясь понять куда идти дальше… и сделав всего несколько шагов к ближайшему перекрёстку, опять остановился, случайно зацепившись взглядом за большую рекламную панель над ведущей в сторону выезда из города дорогой. На нём моя прекрасная Има, нежно поддерживала самое нижнее с левой стороны ребро, практически не прикрытое тончайшей полупрозрачной сорочкой. Последнюю она кажется тут и рекламировала, в рамках какой-то модной линейки одежды для готовящихся стать мамочками красавиц.
— Чего засмотрелся, оборванец? ХаХаХаХа! Тебе такая красота точно никогда не достанется. ХаХаХаХа! — толкнув меня в плечо, заявил какой-то несуразно тощий в костях и очень высокий шелед, а затем громко рассмеялся прямо на ходу. Ну а я… просто пожал плечами и согласился с ним, распространяя по округе эмоции своего счастья и бесконечной нежности.
— Да. Такую красавицу я уже точно не найду. Да и зачем её искать, если она и так сейчас сидит дома — тихо проговорил я, ни к кому конкретно не обращаясь. А затем продолжил свой прерванный путь домой, при этом радуясь как дурак и очень гордясь своей прекрасной и лучшей на свете женой.
Глава 17
Тревога… Я понимал что ничего плохого точно не случится так как в главной столичной клинике работали самые лучшие профессионалы нашей страны, но всё равно беспокоился без какой-либо причины и вышагивал туда-сюда по довольно
Видимо для безопасности и для того чтобы беспокоящиеся мужи никому не мешали, тут даже не было двери между помещениями. Как мне объяснила довольно массивная и внушающая лёгкую опаску своими габаритами женщина, являющаяся в этой клинике старшим врачом, из-за присутствия партнёра роженица и правда может поделиться с ним частью своей боли. Но, в то же время, она из-за этого может пропустить момент полного пробуждения разума у плода. А это крайне вредно как для матери так и для ребёнка, так как их жизненная энергия начинает бесконтрольно перемешиваться, сильно ухудшая общее здоровье. Она ещё что-то мне говорила, выдавая какие-то слишком сложные тонкости родового процесса и объясняя почему стеклянная стена обработана не пропускающим эмоции составом, но я её практически не слушал, всеми своими мыслями находясь там, за этой преградой. Всем своим стремящимся вперёд воображением стоял у кушетки с любимой и держа её за руку принимал эти мучительные удары пробуждающегося через боль разума нашей дочки. Всеми своими пожеланиями был возле моей Ими и просто ждал вместе со всеми того самого момента ’’истины’’.
Две женщины врача уже обмерили довольно массивное и кажущееся тяжелым нижнее ребро и обмазали его какой-то смягчающей мазью. Потом приготовили инструменты и всё остальное… после чего тоже приготовились к долгому ожиданию. Никто, даже сам ребёнок, не могли сказать когда «это» случится, поэтому жене оставалось лишь просто терпеть, а всем остальным ждать пробуждения нового шеледа в этом сложном, но прекрасном мире. Ждать и надеяться на то, что рождение случится как можно скорее, чтобы моя любимая не страдала дольше необходимого.
«Началось!»
Мысленно воскликнул я спустя неопределённое количество часов, когда Има выплюнула смягчающую пластину и что-то сказала врачам. Из пояснение массивной женщины я так и не понял как роженица понимает что пришло то самое «время». Да это было и не так важно. Главное это наконец-то случилось, после чего в палате поднялась довольно организованная и слаженная суета. Одна девушка подхватила небольшую костную пилу и одним отточенным движением, чтобы причинить как можно меньше боли и без того настрадавшейся роженице, срезала нижнее ребро прямо у истончившегося основания в месте где оно крепилось к позвоночнику. Выравнивать она ничего не стало оставив эту задачу на пластического костолога, который должен был убрать едва заметные шероховатости и неровности, чтобы на фото были незаметны последствия недавних родов. Она лишь замазала место среза быстро твердеющим гелем чтобы закрыть нервные окончания верхнего слоя кости и сразу пошла к раковине чистить свой, поработавший всего несколько мгновений инструмент.
Другой доктор же занималась всеми остальными делами. Она ловко подхватила наконец-то разродившегося ребёнка и, завернув Еву в полотенце, понесла на весы. Ну а занеся последний параметр в свою отчётную таблицу, крайне умело подровняла место среза у нашей дочки и также помазав его гелем, положила дитя на отдельную небольшую кушетку. Давать её маме никто пока не спешил, позволяя жене немного отлежаться и прийти в себя после родов. Вместо этого предупреждённые врачи впустили в операционную нанятую нами суррогатную мать и та взяв кулёк из мягкого белого полотенца, принялась передавать ребёнку свою материнскую энергию, которой у Ими просто не было. Насколько я понял, её дело ещё не закончилась и женщине предстояло поработать на нас ещё несколько месяцев, до полного формирования тела Евы и того момента когда она наконец-то инстинктивно научится управлять своей энергией.