Проклятье Пифоса
Шрифт:
— Капитан, — отозвался мастер ауспика Аул. — Навигатор Страссны докладывает, что мы достигли пункта назначения. Госпожа Эрефрен просит, чтобы дальше мы не шли.
— Отлично, — ответил Аттик. — Останавливаемся.
Перед окном пролетела каменная глыба размером с гору. «Веритас» был прямо у границы системы Пандоракс. Внешний край системы был окружен необычайно плотным астероидным поясом. Когда вращающийся планетоид исчез в ночи, Гальба заметил слева по борту еще один — движущееся серое пятно в отраженном
Это были не остатки аккреционного диска. И не куски льда и пыли. Это были камни и металл. Когда-то здесь было нечто другое, подумал Гальба. Нечто огромное.
«Нечто величественное?»
Мысль была невольной, вызванная его грустным настроением. Он понял, как важно держаться за свой гнев. Он не давал ему погрузиться в пучину отчаяния. Гальба отогнал темные думы о растоптанной славе. Вопрос об астероидном поясе никуда не делся. Он смотрел на обломки. Здесь что-то было, и его уничтожили.
Но чем?
По правому борту виднелась грязно-коричневая сфера планеты Гея. Ее орбита была глубоко эксцентричной, под острым углом к плоскости эклиптики. Она пересекалась с орбитой Киликса, следующей планеты системы, и в течение своего года кратковременно проходила за пределами астероидного пояса. Сейчас она находилась в границах пояса. Ее поверхность была испещрена накладывающимися друг на друга кратерами, в разреженной атмосфере еще плавала пыль после недавнего удара. Гальба подумал о столкновении планет. Но нет, Гея походила скорее на крупную луну. Возможно, она и была ею, а после разрушения родительницы просто вращалась по вычурной орбите.
Здесь произошел катаклизм, но какой именно, оставалось загадкой. Как и то, что именно было разрушено. Гальбе невольно захотелось увидеть знамение в усеянных обломками вратах к Пандораксу. Он поборол соблазн. Мимолетный порыв был опасно близок к суевериям, а подобное попустительство было предательством всего, за что он стоял. В последнее время предательств было больше чем достаточно.
«Ты хочешь увидеть урок? — спросил он у себя. — Тогда вот он: то, что прежде было здесь, уничтожено, но оно все еще опасно».
— Есть вести от наших братьев? — спросил Аттик.
— Астропатический хор сообщает, что пока нет, — ответил Аул.
Двери на мостик открылись. Вошли двое воинов, но ни один не был из Железных Рук. Доспехи одного были темно-зелеными, цвета Саламандр. Кхи'дем, сержант. Другой носил черно-белую броню Гвардии Ворона. Он был ветераном по имени Инах Птеро. При их прибытии атмосфера на мостике заметно изменилась. К ярости, раздражению и скорби вплелась нить неприязни.
Аттик обернулся. Движение было настолько холодным, как будто он навел на двух космических десантников болтер.
—
Ониксовое лицо Кхи'дема, казалось, потемнело еще сильнее.
— Тот же вопрос мы собирались задать вам, капитан, — сказал он. — Мы бы хотели знать, зачем мы здесь.
Аттик подождал несколько секунд, прежде чем ответить, и в его словах ощущался концентрированный гнев.
— Твое звание не позволяет задавать вопросы мне, сержант.
— Я говорю от имени Восемнадцатого легиона, который присутствует здесь на борту, — ответил Кхи'дем спокойным, но твердым голосом, — как и ветеран Птеро от имени Девятнадцатого легиона. Таким образом, мы имеем право знать о ходе войны.
— Легионы? — выплюнул Аттик. Эмоциональный звук, выданный его бионической гортанью, казался очень странным. Гортань могла воспроизводить разные тональности и громкости, к тому же звучала похоже на прежний голос капитана. Сейчас же его голос казался жутким, как будто Аттик пытался подражать себе, но не вполне успешно. — Легионы, — повторил он. — Даже вместе вас насчитается не больше дюжины. Это не…
— Капитан, — вмешался Гальба, решив прервать Аттика, чтобы не дать командиру произнести слова, от которых он уже не сможет откреститься, — с вашего разрешения.
— Да, сержант? — даже не запнувшись, ответил Аттик, и в его словах поубавилось яда, словно он сам наполовину желал, чтобы его остановили.
— Возможно, я смогу ответить на вопросы наших братьев.
Аттик одарил его долгим испытующим взглядом.
— Только не здесь, — проговорил он тихим от едва и временно сдерживаемого гнева голосом.
Гальба кивнул.
— Пройдетесь со мной? — обратился сержант к Кхи'дему и Птеро. К его облегчению, они согласились без лишних пререканий.
Гальба повел их с мостика, по коридорам из железа и гранита, обратно к казармам, в которых было так много свободного пространства. Слишком много пространства.
— Ты пытаешься уберечь нас? — спросил Птеро.
Гальба покачал головой.
— Я пытаюсь сохранить мир.
— Так я и подумал, — произнес Кхи'дем. — Ты прервал своего капитана. Что он хотел сказать?
— Я не читаю его мысли.
— Дай угадаю, — вставил Птеро. — Это не легионы. Это остатки.
Гальба поморщился от правды.
— Как все мы, — отозвался он. Так оно и было. Железных Рук на «Веритас» теперь насчитывалось всего несколько сотен вместо многих тысяч. Они были тенью былой мощи.
— Твоя честность делает тебе честь, — сказал Птеро. — Но нам все равно хотелось бы услышать ответы.
Гальба подавил вспышку раздражения.
— Вы их получите, как только они появятся.
— Так плана кампании нет?
— Мы здесь, чтобы узнать его.
Птеро вздохнул.
— И что, твоему капитану доставило бы невыразимые мучения так нам и сказать?