Проклятье Победителя
Шрифт:
— Отлично, отлично, — взмахнул рукой Плут.
Арин помедлил, а затем передал ему небольшую, но плотно набитую и тяжелую сумку.
— Возможно, ты найдешь эти книги занимательными. В них описываются валорианские войны и история.
— Я слишком стар для школьной парты, — ответил Плут и ушел, оставив Арина стоять с протянутой рукой.
*
Кестрел возненавидела свои комнаты. Она задавалась вопросом, что за семья была у Айрекса, раз на двери покоев столь роскошных, что они могли принадлежать
Если бы ей нужно было назвать, какую часть покоев она ненавидела больше всего, перед ней встал бы сложный выбор между замком и садом, хотя в последнее время в ней начала возрастать особая неприязнь к портьерам.
Скрытая за ними, она наблюдала, как Арин покидает дом и возвращается — очень часто на ее лошади. Несмотря на то, как он выглядел после битвы, серьезных повреждений он не получил. Теперь он хромал уже меньше, повязка с его шеи исчезла, а дикого вида синяки побледнели до оттенков зеленого и фиолетового.
Прошло несколько дней, за которые они не обменялись ни словом, и от этого Кестрел чувствовала себя на пределе.
Ей было сложно стереть из памяти его усталую ласковую улыбку.
И последовавший водопад облегчения.
Кестрел отправила ему записку. «Джесс, скорее всего, уже поправилась», — писала она. Она просила увидеться с Ронаном, которого держали в городской тюрьме.
Ответ Арина был короток: «Нет».
Кестрел решила более не упорствовать. К просьбе ее побудило чувство долга. Она боялась увидеть Ронана, даже если бы он согласился поговорить с ней. Даже если бы не презирал ее. Кестрел знала: увидеть Ронана — то же самое, что и встретиться лицом к лицу со своим провалом. Все ее поступки были неправильными… включая и то, что она не смогла полюбить его.
Она свернула записку из одного слова и отложила ее в сторону.
*
Арин собирался покинуть генеральскую виллу, ставшую штабом армии, когда один из новоназначенных офицеров отдал ему честь. Тринн, мужчина средних лет, осматривал группу валорианских лошадей, захваченных во время битвы.
— Эти отлично подойдут для похода на поместье Метри, — сказал он.
Арин нахмурился.
— Что?
— Плут отправляет нас захватить поместье Метри.
Арин вышел из себя.
— Это глупо. В Метри выращивают маслины. Вы хотите пережить осаду на маслинах?
— Э-э… нет.
— Тогда отправляйтесь в Этиру, где найдете склады с зерном и скот.
— Прямо сейчас?
— Да.
— Может быть, мне следует сначала спросить Плута?
— Нет. — Арин потер лоб, ощущая приступ усталости оттого, насколько осторожно ему приходилось обхаживать Плута. — Просто отправляйтесь.
Тринн взял свой отряд и уехал.
Когда Арин на следующий день увидел Плута, тот ни словом не обмолвился об обойденном приказе. Он вел себя жизнерадостно и предложил Арину навестить
— Проверь, устраивают ли тебя условия, в которых их держат, — сказал Плут. — Почему бы тебе не сделать это завтра в полдень?
Плут уже некоторое время ни о чем не просил Арина, поэтому это поручение тот принял за хороший знак.
*
Он взял с собой Сарсин, которая обладала организаторским талантом и уже превратила губернаторский дворец в нечто напоминающее надлежащий госпиталь. Арин надеялся, что его кузина сможет придумать, как поступить с возможным переполнением тюрьмы.
Вот только переполнение больше не представляло проблему.
Пол тюрьмы был влажным от крови. В камерах мешками лежали тела. Все валорианские солдаты были убиты — застрелены сквозь прутья решеток или заколоты копьями во сне.
Живот Арина свело. Он услышал, как Сарсин ахнула. Сапогами он стоял в темной луже крови.
Не всех пленников убили. Те, кого захватили в ночь начала революции, были по-прежнему живы и в ужасе смотрели на Арина. Они молчали… Возможно, боялись, что пришел их черед. Но один из них подошел к тюремной решетке. Он был хорошо сложен, обладал приятным лицом и изящностью движений, которую Арин ненавидел. Которой завидовал.
Ронан не заговорил. Ему не нужно было. Резкое выражение его лица было хуже слов. Оно обвиняло Арина. Называло его животным, гниющим в крови.
Арин отвернулся. Он решительно прошел по длинному коридору, пытаясь отогнать ощущение того, будто пытается скрыться, и встал перед женщиной, караулящей заключенных.
— Что произошло? — требовательно спросил он, хотя и знал ответ.
— Приказ, — ответила женщина.
— Плута?
— Разумеется. — Она пожала плечами. — Он сказал, это давно пора было сделать.
— И вы не подумали, что это неправильно? Убивать всех этих людей?
— У нас был приказ, — произнес другой стражник. — Это были валорианцы.
— Вы превратили тюрьму в скотобойню!
Один из геранцев кашлянул и сплюнул.
— Плут предупреждал, что ты так заведешься.
Сарсин схватила Арина за локоть и потянула его прочь из тюрьмы, пока он не наделал глупостей.
Моргнув, Арин поднял взгляд на стальное небо. Он глубоко вдыхал свежий воздух.
— Плут представляет собой проблему, — сказала Сарсин.
«Дыши», — приказал себе Арин.
Сарсин выкручивала свои пальцы, а затем быстро произнесла:
— Есть кое-что, о чем мне следовало рассказать тебе раньше.
Арин посмотрел на нее.
— Плут ненавидит Кестрел, — сказала Сарсин.
— Разумеется, ненавидит. Она — дочь генерала.
— Нет, дело не только в этом. Это ненависть тот, кто не может добиться желаемого.
Сарсин объяснила, чего именно, по ее мнению, хотел Плут.
Это взбесило Арина. Слова Сарсин кипели внутри него смесью ярости и отвращения. Он не замечал. Не понимал. Почему он только сейчас узнал, что Плут стремился остаться с Кестрел наедине и подобным образом?