Проклятье рода
Шрифт:
Я невольно вспомнила ласку ожившего мрака, неразборчивый шепот во тьме, призывающий меня. Неужели это все было реально?
— Но я не понимаю, — жалобно пробормотала я, содрогнувшись от этих мыслей. — Получается, моя прабабушка практиковала темную магию? Она была ведьмой?
Лукас так долго молча смотрел на меня, что под конец паузы мне хотелось закричать во все горло, лишь бы оборвать эту затянувшуюся пытку.
— Это будет долгий разговор, найна Хлоя, — наконец тихо произнес он. — Вы готовы услышать правду? Боюсь, она может вам не понравиться.
— Готова, — твердо сказала я без мига промедления.
— Ну
— Почему в книжке моей прабабушки была родословная вашего рода? — решила я ему помочь.
— Вопрос не в бровь, а в глаз. — Лукас невесело усмехнулся. — Найна Хлоя, вы что-нибудь знаете про магов?
Я в ответ лишь недоуменно покачала головой. Если честно, до сего дня я даже сомневалась в их существовании. Нет, я знала про всякие магические штуки, как, например, тот же огненный камень, которым вчера удачно похвастался Дуглас, и шары, освещающие богатые дома в темное время суток, но как-то не задумывалась о том, как именно их делают. В любом случае, они были слишком дороги для меня, чтобы я имела возможность изучить их и понять способ действия.
— В Батфилде я была знакома с одним медиумом, — осторожно произнесла я, вспомнив эксцентричного знакомого Джоанн, которого обычно приглашали на так называемые спиритические сеансы. Но, говоря откровенно, я частенько замечала, что он намеренно двигает доску, желая продемонстрировать свои способности. Впрочем, я не сомневалась, что и сама Джоанн это видела. Однако медиум был весьма импозантным мужчиной и отличным собеседником с неплохим чувством юмора, к тому же принадлежал к знатному роду, поэтому на его причуды в обществе смотрели сквозь пальцы. Как говорится, у богатых свои развлечения.
— Ах, оставьте! — Лукас раздраженно отмахнулся, без особых проблем уловив сарказм в моем признании. — Вы наверняка понимаете, что имели дело с шарлатаном. Я говорю про настоящих магов.
— О таких, как вы? — с иронией поинтересовалась я. — Нет, таких не встречала. Если, конечно, не принимать во внимание Анну. Ее таланты меня иногда… удивляют. Но задвигать засовы на расстоянии она не умеет.
— Да, ваша сестра — уникум, — серьезно согласился Лукас. — И мне еще предстоит придумать, что же с ней делать.
Прозвучало это несколько угрожающе, и я ощутимо напряглась.
— Если вы хоть пальцем прикоснетесь к Анне, — зашипела я, готовая кинуться на него и выцарапать глаза, — если только посмеете как-либо обидеть ее…
— Успокойтесь, — кратко осадил меня Лукас. — Я и в мыслях не имею обидеть вашу сестру. Но с ее даром надлежит разобраться. Надеюсь, вы не будете возражать против этого. Впрочем, речь сейчас не об этом. Вернемся к нашим баранам, то бишь магам.
Я невольно улыбнулась столь образному сравнению, и Лукас продолжил чуть мягче:
— Видите ли, найна Хлоя, маги в действительности весьма редки, поэтому нет ничего удивительного в том, что вы ни разу никого не встречали из этой братии. А возможно — и встречали, просто остались в неведении. Мы не любим кичиться своими талантами.
Я вспомнила прошедшую ночь и то представление, которое мне устроил Лукас, однако удержалась от ехидного замечания. Лучше не стоит, а то вдруг обидится и вообще ничего не расскажет.
— Наверное,
— То есть не каждый рожденный магом в итоге становится им? — на всякий случай переспросила я.
— Да, — кивнул Лукас. — Бывают, конечно, уникумы, способные развить свой дар самостоятельно, но, честно говоря, я о подобных случаях читал лишь в книгах. Но не суть. Важно то, что если ты маг — то постоянно подвергаешься разнообразнейшим испытаниям силы воли. Так легко наколдовать себе сколько угодно золота, воспользовавшись иллюзорным заклинанием. Так просто подчинить своей воле другого человека, заставив его выполнять любые твои приказания. И так элементарно убить обидчика, всего лишь прищелкнув пальцами. Вы понимаете, найна Хлоя, какое искушение несет в себе магический дар?
— Еще как, — протянула я, не сумев скрыть нотки ужаса в голосе. — И как же вы с этим справляетесь?
— Ну, во-первых, чем больше знаешь — тем больше тянет узнать. — В голосе Лукаса послышались непривычные мечтательные нотки. — Видите ли, найна Хлоя, чаще всего маги полностью погружаются в работу. Кто-то создает амулеты и разные магические вещи — и счастлив от этого. Причем счастлив не из-за денег, которые приносит подобное занятие, а платят за это, уверяю вас, весьма и весьма неплохо, но именно из-за самого процесса. Когда металл начинает петь под твоими пальцами, то ты чувствуешь, как твоя душа отрывается от тела и воспаряет к небесам…
Менее всего я ожидала от Лукаса настолько поэтического повествования, поэтому слушала его, затаив дыхание. Сдается мне, он сам некогда занимался именно этим. Наверное, в его жизни произошло что-то очень серьезное, раз он отказался от настолько любимой работы.
— А во-вторых? — несмело переспросила я, когда Лукас надолго замолчал, видимо, погрузившись в воспоминания о прежних временах.
— А во-вторых, маги обычно очень дорожат своей репутацией, — продолжил тот, с усилием отвлекшись от своих воспоминаний. — Для мага величайший позор в жизни, если его ученик начнет применять свои умения во вред остальным. Значит, не сумел разглядеть гнилую сущность, разгадать истинный облик того, который так много времени провел бок о бок с тобой. Еще есть магический университет, расположенный в Арилье, но там за учениками присмотр еще строже. Одно подозрение в недостойных занятиях — и тебя без разговора отчисляют. Да и не все туда стремятся. Если дар наследственный, а так обычно и бывает, то и в семье хватает наставников.
И опять в голосе Лукаса послышались непривычные нотки слишком сильной горечи, словно некогда он пережил то, о чем говорил.
— Некоторые люди умеют очень хорошо притворяться и скрывать свои настоящие мотивы, — осторожно заметила я, стараясь хоть как-то приободрить его.
— О да, — невесело хмыкнул тот. — Это уж точно.
Я ожидала, что он как-нибудь объяснит свои слова, но Лукас так зло взглянул на меня, что расспросы встали поперек горла. Пожалуй, не стоит углубляться в эту тему. Сдается, для Лукаса она — все равно что до конца не зарубцевавшаяся рана, каждое прикосновение к которой приносит страдание.