Проклятье старинного кольца
Шрифт:
Городской стадион явно нуждался в ремонте. Во многих рядах от кресел остались одни спинки, ступени стерлись и почернели. Реклама, некогда украшавшая бортик, сменилась разнообразными надписями, самые выразительные из которых были закрашены синей краской.
Место оказалось в самой середине восточной трибуны, поле отсюда просматривалось во всех деталях. Генка устроился, достал прибор и посмотрел в прорезь-индикатор. Заряд был совсем небольшим. Оставалось ждать.
С утра собирался дождик, немножко даже покапало, пока Генка приобретал билет. Но тяжелая туча, так
Минут через пять рядом с Генкой устроился еще один болельщик. Дяденька лет пятидесяти принес с собой целую сетку пива и пакет с воблой. Он уже приступил к отдыху и настроился поговорить.
— Ну что, парень, за кого болеешь? За наших, мебельщиков, или за речников?
Генка решил, что, пожалуй, за речников, и сказал об этом соседу. Дядечку это не смутило. Он ловко почистил воблу и протянул парню хребет.
— На, погрызи. Пока они еще начнут. Вишь, народу пока мало. Да много и не будет. Я-то пришел, потому что Васек, сосед мой, сегодня играет. А сам понимаешь, кому охота за просто так играть, когда никто и не смотрит даже. Вот я и пришел.
— Вы думаете, народу не будет? Матч ведь ответственный, — спросил Генка.
— Э, милай, ты видал, как наши играют? Часто на футбол-то ходишь?
Пришлось признаться, что соблазнился рекламой и пришел в первый раз.
— То-то и оно. Вот сам посмотришь, скоро уже.
Через несколько минут на вытертый газон футбольного поля вышли обе команды. Речники были в зеленых майках, а мебельщики — в рыжих. К началу игры трибуны заполнились едва на треть. Правда, Генке повезло. Больше всего народа было именно на восточной трибуне.
Через проход от Генки сидела немолодая женщина в панаме с широкими полями. Спустив на кончик носа очки, она вязала что-то полосатенькое.
Генка и сам любил погонять мяч с ребятами, особенно после занятий. Правда, времени на это никогда не хватало, но побегать, когда насидишься в аудитории, было очень приятно. А вот смотреть, как взрослые мужики гоняют мяч по полю, он не любил, хоть и никому в этом не признавался.
Прозвучал свисток, игра началась. Сосед чистил уже вторую воблу и на поле не смотрел. Вязавшая женщина вытащила из объемной тряпочной сумки бинокль и навела его на поле. Убедившись, что тот, ради кого она пришла, играет, она снова принялась за вязанье. Генка, наоборот, смотрел и понимал, что пришел сюда зря. Футболисты, как сонные мухи, медленно перемещались по траве.
— Возьми еще рыбки, пожуй. Я бы тебе и пивка дал, да молод ты еще. Мамка заругает, — сказал сосед.
Генка машинально взял ребрышки и принялся обгрызать. Вдруг сосед оживился.
— Вон он, Васек-то! Справа заходит. Или не он? Что-то я не очень вижу!
Разглядеть Васька было нелегко, да Генка и не пытался. Он уже понял, что зря теряет время. Никакого накала страстей на стадионе не ожидалось. Поблагодарив соседа за воблу, он поднялся и пошел домой, жалея, что потратил деньги на билет.
К вечеру Генка подустал, но впереди была еще работа — в супермаркет «Облака» по вечерам
Генка зашел к Воробьевым и отдал прибор, а теперь медленно брел по бульвару. Народу почти не было — видно, какой-нибудь детективный сериал показывали по телеку. Генке, например, нравился фильм «Седьмое небо» по книге Татьяны Устиновой. Ну, и не только он.
Как здорово было бы поваляться на диване с чипсами, а если матери нет дома, то и с пивом. Хорошо тем, кому не надо на три работы ходить, чтобы на пропитание заработать! А тут еще Кирилл со своими претензиями — почему, мол, Генка прогуливает. А как тут не прогулять? До двенадцати ночи он будет макароны и минеральную воду разгружать, домой придет только к часу. Пока поест, помоется — два ночи. А утром на учебу бежать? А спать когда?
Супермаркет встретил работника ярким светом и шумом покупателей. Он работал до полуночи, и в девять вечера там был самый разгар работы.
— Привет студентам! — крикнула Генке дородная продавщица Лариса, приехавшая на заработки из Васильково, когда он вошел внутрь. Она постоянно к нему клеилась, но его мысли были заняты Лилькой.
— Привет трудовому народу! — откликнулся он и пошел к двери, на которой было написано «Посторонним не входить!» В магазине по вечернему времени почему-то работали всего две кассы, и очередь выстроилась огромная. Какая-то тетка в болоньевом плаще прошлого века кричала, чтобы открыли еще одну кассу. Бабулька перед ней мощным торсом отодвигала забулдыгу, который лез без очереди с единственной бутылкой водки.
Среди стеллажей с продуктами людей почти не было. Видно, все они уже стояли в очередях. Генка открыл заветную дверь и пошел по лестнице вниз. Продуктовые машины подъезжали к двери в подвал, где стояли холодильные установки. Дядя Ваня стоял около машины с хлебом и покуривал сигаретку.
— Привет, дядь Вань, — поздоровался Генка, — ты что куришь? Сейчас тебе завскладом выдаст по первое число!
— Да она чай пить пошла. Давай, включайся в работу. Я только тебя жду.
Ждать его было совершенно незачем. Ящики с хлебом они таскали по одному. Видно, дяде Ване не хотелось перетащить больше ящиков, чем Генка, и он поджидал напарника, чтобы вместе начать работу.
С хлебом они справились за час. Потом подошла машина с молочкой, а за ней с вином. К полуночи Генка еле ноги передвигал. Хорошо, что завскладом Снежана Матвеевна жила неподалеку от Генки. Она не раз забрасывала его домой. В эту ночь Генка не помнил, как залез к ней в машину и как выгрузился возле дома, вошел в подъезд и вызвал лифт.
Очнулся он в прихожей, где мама нашла его спящим на танкетке, прислонившимся головой к маминой новой китайской куртке, купленной на пригородном рынке в сентябре. Опираясь на родное плечо, Копейников дополз до дивана и рухнул. Мать стащила с него ботинки и прикрыла покрывалом. Душ принимать пришлось только утром.