Проклятье
Шрифт:
С задней парты Маша плохо видела, какие схемы она рисует на доске. Но слышимость в аудитории была вполне приличная. Для порядка Маша даже шикнула на сидящих впереди.
— Аномалии четвёртого порядка можно классифицировать следующим образом…
Вымученный доклад, до последней строчки списанный из учебника, — от него хотелось зевать. Маша легла грудью на парту и заставила себя слушать дальше. Если она правильно помнила, в той книжке была одна неточность.
Осталось пять минут до конца пары.
— Аномалии четвёртого порядка разворачиваются чаще всего близко к людям, но они не несут никакой опасности.
— Можно вопрос? — Маша подпрыгнула на месте.
Вскинулась Аннет, которая уже дремала. Сделала умное лицо. Вопросы на семинарах она всегда поощряла.
— Да-да, задавайте.
С задней парты ей не было видно, какое выражение приобрело лицо девушки по кличке Пёс, но Маше казалось, что злобно-собачье. Сабрина слишком резко провела журавликом по краю парты.
— Вы сказали, что они не опасны для людей, а как на счёт бродяги? Мне всегда казалось, что это довольно опасная аномалия.
Она села, провожаемая взглядами однокурсников. Аннет покивала. Покачивалась её выставленная в проход нога в чёрном чулке.
— Кстати, этот вопрос освещался в моей диссертации. Очень любопытно, я слушаю.
Они все обернулись к Псу, а та перебирала отпечатанные листы. Бесполезно: Маша знала, что ответа на этот вопрос нет в учебнике. Молчание неприлично затягивалось.
— Ну что же вы? — Аннет горестно вздохнула.
— Сейчас, — хрипло попросила та. Квадратный подбородок заходил вправо-влево.
По аудитории пополз шумок — все уже получили свои пятёрки, все ощутили приближение перемены. Никого не интересовали аномалии.
— Прискорбно, — заметила Аннет. — Вы не смогли раскрыть тему. Больше тройки поставить не могу.
Секунду Пёс наблюдала за движением её руки над журналом.
Маша прикусила губы, чтобы они не расползлись в улыбку. И грянул звонок.
На большой перемене Маша увидела, что дверь в кабинет Мифа приоткрыта. Она часто прогуливалась мимо, чтобы первой узнать, если что, но такое видела впервые. Из комнаты под лестницей тянулась ниточка табачного запаха и жёлтого света. Странное дело — Миф никогда не оставлял дверь приоткрытой. Но Машино сердце всё-таки пропустило удар.
Она сбежала с лестницы и осторожно заглянула в щель. В проходе между книжными шкафами она увидела стремянку в четыре ступени и девушку на ней — та копалась на верхних полках.
— Привет, Карина, — через силу улыбнулась Маша, протискиваясь между шкафом и стремянкой.
Та с недовольным видом обернулась. Она была в узком бежевом платье, отчего подросший живот выделялся ещё сильнее.
— А Мифодия Кирилловича сегодня не
— Точно разрешил? — Губы Карины дрогнули. — Ну бери уже.
Маша прошла к его столу: прижатые клавиатурой, там всё ещё лежали её расчеты. Рядом валялись жёлтые листочки для заметок. Записи на них — не разобрать. У Мифа почерк ещё хуже, чем у неё.
Она вытащила с полки какой-то учебник, потеснила фотографию серьёзного человека. Замерла и прислушалась: Карина чем-то шуршала на полках. С её места нельзя было увидеть, что делает Маша за столом Мифа. А реши Карина спуститься с четырёх ступенек, Маша успела бы замести следы.
Она открыла верхний ящик стола. Там громоздилась целая свалка ключей: новых и старых, жёлтых и серебристых. С брелоками и без. Сжав зубы, чтобы не застучали, Маша схватила один, с брелоком в виде ракушки. За ним потянулся второй, почерневший от времени. Оба Маша сунула в карман сумки.
— Ты нашла книжку? — с нажимом спросила Карина.
— Да-да. — Маша выскочила на неё из-за шкафов, прижимая к груди учебник. — Спасибо тебе большое-пребольшое.
Улыбаясь в её заледеневшее лицо, выскочила в коридор. Маша добежала до ближайшего поворота и остановилась там, чтобы перевести дыхание. Надо же было состроить из себя такую идиотку. Переволновалась. Впрочем, Карина вряд ли заметила, у неё же так много дел. Украсть у кого-нибудь статью, например.
Как обычно, уйдя из архива, она решила срезать путь через задний двор института. Разгорались жёлтые пятна фонарей и затмевали ранние звёзды. Холодный ветер влезал под куртку и вёл себя там совершенно безобразно.
Когда Маша пробежала наискосок площадку для построений, со ступенек запасного выхода её навстречу поднялись трое. Их голоса она услышала чуть раньше, чем различила силуэты — женские, с нарочито-грубоватыми нотками. Серая курсантская форма была на троих, на третьей была кожаная куртка.
— Ну наконец-то, мы уж думали, ты никогда не выйдешь, — сказала Пёс, привычными движениями затягивая волосы в хвост на затылке.
Маша отступила на шаг. Онемевшими от холода пальцами сильнее вцепилась в ремешок сумки. С трёх сторон её обступали стены института — тёмные окна. Попробовать бы вернуться назад, но дверь открывалась электронным пропуском, а его она уже положила в сумку. Пока добежит, пока станет искать — не успеть, ох, не успеть.
Вторая девушка была выше её примерно на голову и носила форменную куртку, закатывая рукава, как будто собиралась мыть посуду. Её звали Лида или Лиза, и она сидела с Псом за одной партой. Третью Маша никогда не видела — или видела, но не запомнила.