Проклятье
Шрифт:
Испугавшись мимолётного движения Горгульи, Маша смяла листок в ладони. Выждала секунду и осторожно развернула.
«У тебя есть его телефон? Адрес?»
Маша вздохнула и принялась писать ответ. Половина букв выходили бесцветными вмятинами на изрядно помятом листочке. Там, где раньше в бумагу впивались пластиковые зубья пружины, теперь торчала и рвалась жалкая бахрома.
«Нет. Где бы достать, как думаешь?»
Какими словами Маша уговаривала Злюсю — секретаршу деканата — не помнила даже
У расписания с ноги на ногу переминалась Сабрина, окружённая пугливыми первокурсниками, как стайкой прозрачных рыбок.
— Ты не забыла, что завтра философия?
— Философия, — растерянно повторила Маша, рассматривая цифры, накарябанные торопливой рукой Злюси. Ещё бы разобрать, где здесь три, а где восемь. — Слушай, и всё-таки, чем отличаются рефлексы от рефлексии?
— Это совершенно разные понятия, — бросила Сабрина, поправляя ремешок сумки на плече. Первокурсники схлынули, унесённые звонком, как прибоем.
— Почему тогда она пишутся одинаково?
Сабрина показательно завела глаза под потолок.
— Ты звонить будешь или нет?
Если бы не она, Маша потратила бы часа два на уговоры себя самой и судорожные вздохи перед тем, как взять в руки телефон. И совершенно напрасные, к тому же: телефон Мифа молчал, раз за разом выдавая серии гудков, от который сводило зубы.
Сабрина смотрела мимо, как будто изучала расписание, но гудки-то она слышала прекрасно. Маше вообще казалось, что в затихшем коридоре они разносились на оба крыла института.
— Пойдём, — вздохнула Сабрина, опять дёргая ремешок сумки.
Маша ещё немного постояла у дверей деканата в нерешительности — может, узнать ещё адрес, хотя вряд ли дадут — и побежала следом. В конце концов, имеет же Миф право ото всех скрываться. Проходя мимо комнаты под лестницей, она снова заглянула в щель: ни лучика света, только глухая пыльная пустота. Из щели на неё слабо пахнуло сигаретным дымом.
В нижних коридорах стоял полумрак, но по причине ремонта проход был открыт только здесь. В нишах громоздилась вытащенная из аудиторий мебель — металлические столы друг на друге. Торчали выдвинутые ящики столов. Белые лампы скалились с потолка. Вдалеке слышался ритмичный стук.
В очередной нише притаилась парочка девушек. Как воробьи, загнанные дождём на карниз, они жались друг к дружке и перешёптывались.
— Извините!
Маша не сразу поняла, что обращаются к ним. Она не чувствовала себя гораздо взрослее и опытнее, чем два года назад, так что слишком вежливые первокурсники вечно вгоняли её в замешательстве. Сабрина замерла за её спиной.
— Что?
Девушки одновременно указали в тёмный угол. Маша прищурилась: скрытая полумраком, там двигалась странная тень.
— Вы знаете, что это? — спросила одна первокурсница. На плече она держала рюкзак, украшенный
Маша пошарила по карманам и достала кольцо на цепочке. Кольцо закачалось, зажатое в вытянутой руке. Сначала — быстро и ритмично, но колебания тут же утихли. Сабрина неслышно подошла.
— Видимо, ничего опасного. — Маша подхватила кольцо и спрятала обратно в карман. — Как думаешь? Я такого раньше не видела.
Тень очертаниями напоминала сгорбленного человека. Он шёл медленно, и если прислушаться — мерное постукивание шло от него. Сабрина дёрнула плечом.
— Да ну, это же стукач. Фантом. Ничего он не сделает.
Она обернулась к первокурсницам и покачала головой, давая понять, какой ерунды они испугались.
— Интересно, кто из наших его сюда притащил? — пробормотала Маша, наблюдая, как тень скрывается за углом. — Вечно бродят, где попало, понацепляют на себя гадости.
Бессмысленно коротая вечер, Маша ловила себя на том, что вспоминает архив. В соседней комнате громко праздновали день рождения. Сабрина в пятый раз перечитывала статью по философии, фыркала и начинала заново. Под окнами затихало гудение проспекта.
Когда рука в третий раз потянулась к телефону, она набрала номер Мифа ещё раз: привычные гудки сорвались и затихли. Маша попробовала ещё раз, и в ответ телефон дохнул на неё холодным молчанием. Она бросила его в складки покрывала и уставилась в статью, не в силах разобрать там и пары слов. И тут телефон зазвонил сам.
Маша подпрыгнула от неожиданности, схватила с кровати его вздрагивающее тельце, ещё хранящее тепло рук, и выскочила в коридор, чтобы разговорами не мешать Сабрине. Втянула побольше воздуха и выдохнула в подступающей панике:
— Да?
— Вы мне звонили? — Голос, который раздался из трубки, ничем не напоминал голос Мифа, хоть и был мужским. Нет, интонации Мифа она бы узнала из сотни. Он даже короткое приветствие произносил с таким видом, как будто смотрел на неё поверх очков: «Ну что у тебя? Навязалась же на мою голову». Плакала и завывала на заднем фоне сирена.
Добравшись нервным шагов до лестничного пролёта, где её точно не стали бы подслушивать, Маша собралась с мыслями.
— Простите, мне дали этот телефон в деканате, я хотела бы услышать Мифодия Кирилловича.
Там повисла пауза, потом хохотнули.
— Ну, здесь его точно нет. Вам не тот телефон дали, наверное. Вы там разберитесь, в своём деканате.
— Извините, — жалобно выдохнула Маша, ещё не сообразив толком, какая произошла неприятность. Она прижалась к подоконнику, как будто он был единственным спасением. Через секунду стало ясно — она всё-таки перепутала ту злополучную тройку с восьмёркой. Или наоборот, теперь уже не важно.
— Девушка, вы мне уже сто раз позвонили! Идите и умойтесь, прежде чем номер набирать, — хмыкнули там и, не дав ей ещё раз извиниться, бросили трубку.