Проклятие демона
Шрифт:
При одном лишь упоминании имени Джеховита — настоятеля монастыря Сент-Хонс и ближайшего советника Дануба — Калас подозрительно сощурился. При дворе знали, что Джеховит ненавидит Джилсепони. Джеховит был человеком Маркворта, которого убили эта женщина и ее возлюбленный. Со смертью Маркворта надежный церковный мирок Джеховита развалился, как карточный домик. Джеховит подводил короля Дануба к тому, чтобы сделать Джилсепони баронессой. По мысли старика, имея светский титул и будучи подчиненной королю, Пони могла бы оказывать лишь внешнеевлияние
— Настоятель Джеховит приветствует произведение Джилсепони в баронессы, — напомнил Дануб.
— Настоятель Джеховит с большей радостью приветствовал бы ее казнь, — ответил Калас.
Дануб рассмеялся. Действительно, Маркворт бросил Пони и Элбрайна в застенки Сент-Прешес и приговорил их к казни.
Тут из дворца донесся шум.
— Поступили сведения о появлении отряда поври близ западной городской стены, — усмехнувшись, пояснил герцог Калас.
— Опасную игру ты затеял, — ответил на это король, но затем кивнул, поскольку и сам понимал ее необходимость. — И не пойду к стене, — решил он, хотя прежде они с Каласом обсуждали его появление там. — Меньше подозрений в том, что все подстроено.
Герцог Калас призадумался, затем согласился.
В дверях появилась еще одна близкая к королю особа — придворная дама Констанция Пемблбери. Лицо ее пылало от волнения.
— «Красные шапки», — выдохнула она. — Поступают сведения, что поври штурмуют западные ворота!
Калас мгновенно изобразил на своем лице тревогу.
— Я сейчас же подниму Бригаду Непобедимых, — сказал он и покинул галерею.
Констанция пододвинулась к королю, а тот как бы невзначай коснулся ее руки и поцеловал в щеку.
— Не бойся, дорогая Констанция, — сказал он. — Герцог Калас и его гвардейцы легко отразят нападение.
Придворная дама несколько успокоилась. Она хорошо знала силу доблестной Бригады Непобедимых и много раз любовалась их великолепием на парадах. Да и могла ли она чего-либо бояться здесь, на галерее роскошного дворца, вблизи обожаемого ею человека?
Пони разбудил шум. В ее комнатку вбежал монах в коричневой сутане.
— Поври! Поври у западных ворот! — прокричал он.
Пони вскочила. Нынче мало что могло вывести ее из состояния душевной апатии, в которую она погрузилась после смерти Элбрайна. Но от крика «Поври!» в ее сознании моментально возникли образы коренастых уродцев, беспощадных и кровожадных, и ее охватила ярость. Пони быстро оделась и понеслась по полутемным монастырским коридорам. Наконец ей удалось разыскать Браумина Херда, Фрэнсиса, Андерса Кастинагиса и Мальборо Виссенти. Они собрались в нефе просторной монастырской церкви — той самой, где она когда-то венчалась с Коннором Бильдборо.
— Поври уже в городе? — спросила она.
— Этого мы не знаем, — ответил Фрэнсис, даже сейчас казавшийся совершенно спокойным.
Пони бросила на него испытующий взгляд. Еще совсем
— Говорят, они находятся где-то вблизи от западной стены, — сказал брат Браумин. — Так что пока не ясно, сумели ли они проникнуть в город…
— Пока не ясно, достоверны ли эти сведения, — поспешил добавить брат Виссенти — нервный человек небольшого роста, с редеющими русыми волосами, который постоянно о чем-то беспокоился и потирал руки.
Поймав на себе суровый взгляд Браумина, Виссенти продолжал:
— Народ в смятении. Разве можно верить тому, что они выкрикивают?
— Нельзя, конечно, — согласился Браумин. — Однако нам нужно быть готовыми ко всему.
В церковь вошли еще несколько монахов — один из них держал в руках небольшой мешочек.
Пони сразу догадалась, в чем дело. Монахи принесли самоцветы — в основном гематиты, на тот случай, если будут раненые и им понадобится помощь.
— Мы идем к стене, — сказал ей брат Браумин, направляясь к выходу. — Пойдешь с нами?
Пони задумалась. Честно говоря, она не хотела более воевать. Но если возле западных ворот Палмариса появились поври, сражения не избежать. Никто во всем королевстве не умел так, как она, обращаться с самоцветами. Да и существовала ли рана, которую Пони не смогла бы исцелить?
Существовала. Рана в ее сердце.
Пони направилась вслед за братом Браумином к западной городской стене.
Герцог Калас следил из близлежащего переулка за тем, что творилось на западной стене.
— Там! — крикнул кто-то, и городские стражники молниеносно вскинули луки.
«А они напуганы, — подумал Калас. — Напуганы едва ли не до потери рассудка». Во время войны Палмарис, как никакой другой город Хонсе-Бира, узнал, что такое сражения. Надо признать, защитники города действовали доблестно. Но Калас знал: люди сыты войной по горло, и любой, кому доводилось сражаться с поври, не хотел новой стычки с этими тварями… Если, конечно, эта стычка не продумана заранее и ее исход не предрешен задолго до начала.
Вновь послышались крики, и со стены опять полетели стрелы. Затем толпа дрогнула; часть горожан спрыгнули с десятифутовой стены вниз и со всех ног дали стрекача.
Вскоре остававшиеся на стене зашумели еще сильнее — в стену ударилось что-то тяжелое.
Калас улыбнулся. Вчера его стрелки полдня провозились с катапультой, нацеливая ее таким образом, чтобы удар по стене не повлек за собой разрушения.
Лучники ответили на удар новым залпом, затем послышались крики, вопли, и в общем шуме отчетливо послышались резкие голоса поври.