Проклятие Деш-Тира

Вурц Дженни

Хватит напрасных терзаний, хватит изводящей душу двойственности. Какое облегчение — наконец-то понять, где и с кем твое место.

— Я найду тебя, — шептал Лизаэр, пробираясь по сумрачной улочке.

Все неприятные ощущения в теле пропали. Полный несокрушимой уверенности в том, что действует правильно, Лизаэр устремился вперед.

Бродячие собаки, попадавшиеся на пути, при виде Лизаэра скулили и трусливо поджимали хвосты. Когда одна псина побойчее с рычанием побежала за ним, он ударил ее рукотворным светом, и собака с воплями понеслась прочь.

Раньше

он содрогнулся бы от такой жестокости к животному; сейчас же, пройдя несколько шагов, Лизаэр вообще забыл о собаке. Под ногами хрустели растрескавшиеся плиты вперемешку с черепками битой посуды. Петляющая улочка вывела Лизаэра на другую улицу, широкую и целиком запруженную народом.

Люди толпами валили к главной городской площади, предвкушая зрелище коронации. Какая-то пожилая крестьянка, шевеля беззубыми челюстями, с удивлением уставилась на невесть откуда взявшегося Лизаэра. Однако в следующую секунду ее внимание уже было поглощено собственным внуком — смуглым крепким малышом. В толпе сновали дети, бросая друг в друга разноцветные палочки. Игра была явно не для праздничной одежды, в которую их нарядили родители — честные и добропорядочные торговцы. Лизаэр учтиво приветствовал этих жертв Аритонова гнева. Он улыбнулся торговке сладостями и помог ее сынишке перевезти тележку через канаву.

Швейцар, стоящий у парадного входа во дворец Морфета, сразу же узнал Лизаэра. Он почтительно поклонился и пропустил его внутрь. Вежливо поблагодарив его, Лизаэр сказал, что до отведенных им помещений доберется сам. Никто из бестелесных магов не стерег заднюю лестницу; более того, исчезли все магические запоры, поставленные Люэйном. В комнате, отведенной Аритону, стоял полумрак. Солнце едва пробивалось сквозь закрытые ставни и янтарно-желтые стекла. Лизаэр немного постоял на пороге, переводя дыхание и внимательно оглядывая комнату.

Достаточно было беглого взгляда, чтобы убедиться, с каким презрением относится Аритон к атрибутам королевской власти. Плащ с вышитым леопардом валялся смятым на диванной подушке. Черные ножны, украшенные драгоценными камнями, были брошены прямо на полу.

Лизаэр нахмурился. Ведь он тоже был наследным принцем, и ему претило столь легкомысленное отношение к предметам, священным для каждого истинного наследника престола. Взгляд Лизаэра переместился на лиранту, заботливо уложенную на сиденье в нише между окнами. Вот к чему тяготело сердце Аритона.

Лизаэра вдруг пронзила острая боль, непонятно из-за чего возникшая. Принц направился в глубь комнаты, гулко стуча сапогами по плиткам пола. Когда он подошел к нише, боль сменилась приступом ярости.

— Значит, подданные Ратана волнуют тебя меньше, чем бренчание на лиранте и распевание песенок? — крикнул он в воздух.

Ему ответило насмешливое эхо. Серебряные струны мерцали в полумраке, немые, но как будто готовые в любую секунду взорваться аккордом.

Хватит наследному принцу Ратана отвлекаться на пустяки. Так будет лучше для нужд Итарры. Размахнувшись, Лизаэр со всей силой ударил кулаком по лиранте.

Тонкое, словно лист пергамента,

дерево, серебряные струны, созданные магией Асандира... несравненное и невосполнимое творение Эльшаны взлетело в воздух и рухнуло на плитки пола. Струны душераздирающе вскрикнули и тут же смолкли. Лиранта рассыпалась на сотни осколков, осевших в разных концах комнаты.

— Ты все равно от меня не скроешься, пиратский ублюдок, — процедил сквозь зубы Лизаэр. По спине его пробежал холодок, но Лизаэр, давя ногами остатки лиранты, упрямо направился к полуоткрытой двери.

Улицы были запружены людьми. Богатые и бедные, ремесленники и торговцы, все вместе с семьями двигались к площади перед зданием государственного совета. Даже несколько служителей Эта в белых капюшонах, побросав больных и страждущих на произвол судьбы, влились в поток горожан. Лизаэр не спешил; он знал, что людской поток все равно принесет его на площадь. Он ничуть не сожалел об уничтожении древней лиранты, им владело лишь одно желание: восстановить и утвердить справедливость. Он вспомнил свои учтивые придворные манеры, так восхищавшие жителей Амрота. Теперь потомок Илессидов восхищал жителей Итарры: он похлопывал по плечу и ласково трепал по щекам детишек, любезно улыбался простолюдинам. Те расступались и с ответной улыбкой даже в самой толчее пропускали его, восхищенные столь непривычным обращением.

— Должно быть, наследный принц Ратана похож на этого человека, — говорили они. — Такой же высокий, ладный и обходительный. Уж он-то положит конец своеволию гильдий.

Лизаэр не разочаровывал горожан. Неистребимая вера простого люда в честность и благие намерения наследного принца заставила его задуматься. А ведь он тоже подпал под обаяние Аритона и позволил сбить себя с толку. Он, бывший наследный принц Амрота, насмотревшийся на уловки и хитрости Фаленита, должен был бы помнить о них и держаться настороже.

Кто-то коснулся его руки. Повернувшись, Лизаэр увидел женщину средних лет с корзиной сморщенных яблок.

— Господин, вы, никак, потеряли своих родных? — с почтительной улыбкой спросила она.

— Нет, уважаемая. Я здесь один, — улыбнулся в ответ Лизаэр.

Пораженная непривычной любезностью явно знатного незнакомца, женщина слегка смутилась.

— Даже если вы здесь и один, с балкона вам было бы куда лучше видно.

Выпростав из-под вязаной шали загорелую руку, она махнула куда-то вверх.

Яркое солнце слепило глаза. Лизаэр прищурился и посмотрел туда, куда указывала женщина. С того места в самом начале площади, где он находился, балконы особняков городской знати казались висящими в воздухе. Их деревянные и железные перила отбрасывали полосатые тени на ораву поющих кожевенников. Концерт вдохновлялся небольшим бурдюком с горячительным, передаваемым по кругу. Как только безголосый заводила компании замолчал, дабы промочить горло, остальные начали отчаянно фальшивить.

— Меня никто не приглашал на балкон, — сказал Лизаэр, продолжая разговор с женщиной. — В любом случае, все лучшие места уже заняты.