Проклятие десятой могилы
Шрифт:
— Да нет же, я про снимок.
Я указала на экран вилкой:
— Ты видишь парящего мальчика?
— Ясное дело. Именно поэтому фотка попала в категорию странных и необъяснимых.
— Люди не парят. По крайней мере живые. Если бы мальчик действительно парил, он был бы в нематериальном виде. Или его бы поднимало какое-нибудь нематериальное существо. Если ты мальчика видишь, то он точно вполне себе при теле. А вот я не вижу никого бестелесного, кто бы его поднимал. И что с того, если меня разоблачат? Немножко
Куки снова щелкнула мышкой.
— Наверное, ты права. Но ты не знаешь, чье внимание может привлечь то видео. Как думаешь, это из-за него на тебя в Ватикане завели дело?
— В смысле, из-за видео? — Я отправила в рот очередной кусок. — Если верить их цепному псу, у них на меня досье с того самого дня, как я на свет появилась. Так что вряд ли. — На следующей фотке был изображен мальчик, покрытый чешуей. — Фальшивка.
Без лишних вопросов Куки клацнула на новый снимок.
— А если это видео попадет в руки каких-нибудь неправильных сил?
— Каких, например? Если ты о вооруженных силах, то это будет даже весело. А все остальные силы прекрасно знают, кто я такая. Я же чертов маяк. Так что им даже известно, где я нахожусь. Понятия не имею, кто бы мог привлечь еще больше внимания, чем я. По крайней мере в сверхъестественном мире. Липа… липа… липа… обычная жуть… липа…
— А если видео попадется на глаза кому-то из этого мира? Кому-то такому, кто ничего не знает, но сильно заинтересуется? Очень, очень, очень сильно заинтересуется?
Я чувствовала, как в подруге поднимается тревога.
— Да кому какая разница, Кук? Разве это что-нибудь изменит?
— Но…
— Во-первых, — нагло перебила я, — никто этому видео не поверит. Все подумают, что там были веревки или кто-то хорошо разбирается в компьютерной графике.
Едва заметно пожав плечами, Куки уставилась на очередную фотку.
— А во-вторых, даже если кто-то и обратит на запись внимание, то повторяю свой вопрос: что этот кто-то может сделать? — Я глянула на снимок. — Фальшивка, и это ясно, как божий день.
— Ты вроде как лишаешь всю задумку волшебства.
— Знаю, солнце. Изви… — Доизвиняться мне так и не удалось, потому что следующая фотография лишила меня дара речь. Я подалась поближе. Прищурилась. И застыла. — Это еще что такое?!
Не донеся вилку до рта, Куки тоже замерла.
— Только не говори, что девочка и правда могла так запросто снять с шеи собственную голову.
— Нет-нет, это полная фигня. А вот на заднем плане… — Я практически ткнула в экран пальцем. — Видишь мальчика? Что он делает?
На заднем плане смехотворной фотографии, где девочка держала за светлые волосы что-то очень похожее на ее же голову, стоял мальчик и показывал пальцем на витрину какого-то магазина.
— Ты про вот этого? — уточнила Куки, потому что на снимке
Тот, про которого я говорила, был одет по старинке. Короткие штанишки. Носки по колено. Подтяжки. На голове — фуражка разносчика газет. Он смотрел прямо в камеру и указывал на витрину.
— Да. — Я отложила вилку, отодвинула тарелку и практически улеглась на стол, демонстрируя всю глубину декольте, но Куки не купилась. А зря. Она вполне могла бы кое с кем посоперничать за место в моей постели. — Распечатай.
— Ла-а-адненько, — настороженно протянула она. — Мне начинать паниковать?
— Не знаю. — Я побежала к принтеру и стала вытаскивать лист бумаги еще до того, как закончилась печать. То бишь мы поиграли с принтером в войнушку, пока он позорно не сдался. Вернувшись за стол, я ткнула пальцем в изображение. — Посмотри на витрину. Что ты видишь?
— Грязь. Все заляпано.
— А на узоры не похоже? Или на какой-нибудь странный шрифт? Или даже на пиктограммы?
— Да нет. Просто пятна грязи. Смахивают на тест Роршаха. А в чем дело? — Я продолжала молча пялиться на снимок, и Куки добавила: — Чарли, блин, что ты видишь?
— У мальчика в винтажных шмотках грязные руки. Как будто он писал на витрине. Но дело не в нем, а в том, что на этой витрине написано.
— И что там написано? — спросила Куки, чьи любопытство и тревога росли с каждой секундой.
— Это ангельское письмо.
— В смысле ангельский язык? То есть мальчик ангел?
Я чуть не рассмеялась:
— Это вряд ли. По крайней мере очень сомневаюсь.
— Ты можешь прочитать надпись?
— Еще как могу, — ответила я, чувствуя, как по спине ледяной змеей ползет страх.
— Ну и?
Казалось, этого не может быть. То, что я видела, просто-напросто не укладывалось в голове.
Чтобы вернуть меня в реальность, Куки коснулась моей руки:
— Так что там написано?
— Это послание, но как такое возможно?
— Послание от кого?
— Если не ошибаюсь, то этот мальчик — Рокет.
— Рокет? Наш Рокет? Который из дурдома?
— Да.
Я всмотрелась в круглое лицо, в мальчишеские черты. В то время Рокет был как раз примерно такого возраста.
— И что там написано? — Куки подалась ближе и сощурилась, изо всех сил пытаясь увидеть то, что вижу я. — Кстати, я не понимаю. Откуда ты знаешь, что это он?
— Во-первых, мальчик очень на него похож, а во-вторых, на витрине написано «Мисс Шарлотта, что больше хлебницы?».
Куки глянула на меня, до сих пор ничего не понимая.
— Рокет единственный, кто называет меня мисс Шарлотта. Но я понятия не имею, что значат эти слова, и как, бога ради, он додумался передать мне послание. Он умер лет через двадцать после того, как сделали эту фотографию. А со мной познакомился вообще лет через пятьдесят с лишним.