Проклятие династии
Шрифт:
— Опасное в первую очередь для тебя, мальчик. Тебе не стоит покидать эти стены.
— Я вынужден рискнуть. Я должен найти свою жену.
— Так она тебе нравится? — Легкая улыбка тронула тонкие бесцветные губы старой женщины.
— Она спасла мне жизнь. И я испытываю к ней благодарность. Поэтому должен ее найти — хотя бы для того, чтобы убедиться, что с нею все в порядке.
Вдовствующая принцесса вздохнула:
— Будь осторожен, мальчик.
Хельга засиделась на работе допоздна — переписывала документы, потом линовала пергаменты на завтра, а потом
— Я все понимаю, деточка, — проскрипел он, когда Хельга попыталась спасти хотя бы один огарок, — но ночевать я вам тут не позволю.
— Почему? — спросила девушка, тут же обругав себя за глупость. Ну, конечно, она теперь наполовину преступница и без пяти минут безработная! Кто ей доверит документы?
— Да хотя бы потому, что вы и так проработали сверхурочно лишние полтора часа, — проворчал начальник, задув последний огарок и начиная одеваться. — Свои «подковки» вы и так заработали, я завтра выпишу вам в бухгалтерии. Но срочной работы пока нет, и у меня не имеется оснований задерживать вас тут дольше положенного.
— Но если бы основания были, вы бы разрешили мне тут переночевать? — Хельга приподнялась с места.
— Если это надо для дела — то да, — покосился на нее начальник уже с порога. — Одевайтесь скорее, я запираю кабинет!
Хельга заметалась, в полумраке ища куртку.
В стенном шкафу хранилась ее запасная форма — зимний вариант. Поскольку летний остался в доме у тети и дяди, Хельге пришлось надеть подбитую мехом куртку и теплый плащ поверх рубашки. На улице ей стало жарко, хотя вечер обещал быть прохладным. Лето заканчивалось, в кронах деревьев появились первые желтые листья. Осень всегда наводила на девушку тоску и уныние, и сама мысль о том, что именно в преддверии осени она вышла замуж, оказала просто губительное действие. Взобравшись на спину застоявшегося коня, Хельга неспешно покинула двор Тайной службы.
Столица не успокаивалась. Рыночная площадь опустела, почти все лавки и магазины закрылись, но зато кабачки и таверны гостеприимно распахивали двери всем желающим. На площади перед храмом Белого Коня какие-то циркачи разыгрывали представление — девчонка жонглировала горящими свечами, какой-то паренек над ее головой шагал по натянутой веревке, а наряженный в нелепые тряпки мужчина смешным голосом пел куплеты. Рядом стояла палатка, возле которой толпился народ. Пестрая вывеска сообщала, что внутри обитает ясновидящая Ясин, готовая предсказать судьбу и приворожить удачу. Несмотря на позднее время — до сигнала к тушению огней оставалось всего ничего, — очередь у палатки выстроилась такая, что Хельга даже не стала пытаться к ней присоединиться. Она тронула коня, чтобы объехать циркачей по дуге.
— А ну-ка, красавица…
Мужик в нелепых тряпках придержал ее коня за узду. Голос у него оказался обычным, не писклявым.
— Что вам угодно? — удивилась Хельга.
— Тебя зовет Ясин. — Мужик указал на палатку, на пороге которой как раз показалась сама ясновидящая — дама невероятных габаритов, одетая в балахон, расшитый бисером и рунами. Отстранив взволнованно загудевшую очередь,
— А как же мы? — заволновались люди. — Мы уже давно занимали! Так нечестно!
Ясновидящая уперла кулаки в бока и окинула страждущих внимания таким взором, что все сразу притихли.
— Та-ак, — протянула она и пошла тыкать в толпу пальцем, украшенным массивной печаткой. — Во всем виноват сосед… На кухне под третьей половицей у стены… Девочка выживет, если поступишь так, как советует священник… Твоя дочь не будет счастлива с ее женихом… Порчу навела не соседка, а злые духи… Остальные приходят завтра. А ты проходи, проходи. — Она протянула руки к подъехавшей Хельге.
Девушка спешилась, и ясновидящая Ясин увлекла ее в палатку, там было тесно, душно и приторно пахло травами и чем-то сладковатым, похожим на запах гниющей плоти. По полотняным стенам палатки ровными рядами струились руны и магические знаки, стояли многочисленные сундучки и поставцы, на которых покоились какие-то вещи. Середину занимал круглый стол, накрытый расшитой узорами скатертью. В центре его на витой подставке покоился хрустальный шар, рядом валялись гадальные кости, паленые птичьи перья, какие-то мешочки и чашка, на дне которой смутно поблескивало кольцо.
— Хм… она его забыла, — поджала губы ясновидящая. — Плохая примета. Значит, предсказание сбудется.
— А что, бывает, что и не сбывается?
— Бывает, но не в твоем случае, женщина. — Ясновидящая усадила Хельгу на стульчик и вопреки ожидаемому не заняла место с противоположной стороны, а встала над посетительницей, уперев руки в толстые бока, отчего стала казаться еще больше. — Ты куда это собралась?
— А что? — Девушка бросила взгляд в сторону выхода. С каждой секундой ей нравилось тут все меньше и меньше.
— Ты мне не веришь? — догадалась Ясин. — Хорошо. Ты вчера вышла замуж. На эшафоте. Твой муж обвинен в чернокнижии и покушении на принца крови. Более того — он сам принц крови. Родные за это выгнали тебя из дома. Ты — сирота и тебе некуда идти. Ты и твой муж провели ночь в холодном доме.
— Это неправда! — воскликнула Хельга. — Там было…
— Там уже много лет царит холод потому, что в этом доме никто не живет, — перебила ясновидящая. — Холодно не там, где не топят камины, а там, где леденеют сердца. Холодно только в пустых домах, где души умерших бродят рядом с живыми. Это плохо, женщина. Это очень плохо. Детям не стоит расти там, где живет смерть.
— Ка-аким детям? — опешила Хельга.
— Твоим, чьим же еще? Сейчас конец лета. Зиму ты встретишь с младенцем под сердцем. Родится мальчик. Ему не стоит расти там, где никто не живет, ибо холод легче всего проникает именно в детские души — у них еще нет своего тепла.
— И все равно. — Хельга упрямо помотала головой. Эти циркачи сегодня там, а завтра тут. Они уедут из столицы сразу после осенней ярмарки и окончания всех турниров и не вернутся, может быть, год или два. Отыскать в огромной Паннории одну-единственную повозку, чтобы проверить предсказание, невозможно, ибо циркачи — единственные, кого могут пропустить через границу без пошлин и документов. Даже если детей не будет вовсе, Хельга никогда не сможет предъявить ясновидящей свои претензии.