Проклятие дома Грезецких. Расследования механического сыщика
Шрифт:
Профессор поджал губы, я же задал новый вопрос:
– Что происходило за ужином, когда Жоржик был у вас?
Платон Альбертович кинул быстрый предупредительный взгляд на Феникса. Младший брат едва заметно кивнул, и в то же мгновение профессор любезно мне улыбнулся.
– Ничего. Это был обычный ужин, – с расстановкой ответил старший Грезецкий.
– Абсолютно обычный, – подтвердил Феникс и спрятал глаза.
– Мы просто немного выпили, поговорили, а потом, ближе к полуночи, он ушел в заводскую контору. Его там ждал локомобиль, чтобы отвезти
– Он ушел пешком? В полночь? Один? – Я внимательно посмотрел на братьев.
– Да это ж Жоржик, – раздраженно пожал плечами Платон Альбертович. – Он когда мадеры перепьет, его всегда на прогулки тянет. Уж сколько раз мы говорили, не стоит ходить ночью по терновому саду – примета плохая. Но нет, он не слушал никогда.
Феникс вмешался:
– Но вообще мистика какая-то. Отсюда до завода с полверсты, не больше. И ведь ночь была бездымная, и луна в небе полная, и фонари на аллее я включил. Жоржик хоть и выпил, но ведь всего три бутылки мадеры в нем было, он на ногах крепко держался. Да и пистолет у него с собой всегда имелся. Он ведь знал: места тут неспокойные, люди порой исчезают.
Платон Альбертович холодно посмотрел на брата:
– Да что ты наговариваешь такое? Все у нас нормально. И люди у нас никогда не исчезали, так, мужики порой с заводов пропадают. А с людьми благородными у нас в Искрорецке никогда неприятностей не случалось. Ни разу.
Я холодно посмотрел на хозяина усадьбы, но продолжил задавать вопросы:
– У кого-то в доме были конфликты с убитым?
Платон Альбертович нахмурился и нехорошо посмотрел на меня:
– На что это вы намекаете? Что мы, представители благородного рода Грезецких, имеем отношение к убийству? Это абсурд! Мы древний дворянский род! Род ученых и изобретателей!
– Историей своей мы восходим к самой княгине Ольге! – поддержал Феникс. – Как среди нас может быть убийца?
– Вы дворянство при Петре получили, – холодно перебил я.
– Так это дворянство, а история нашего рода начинается с самых древних времен. Все знают, как княгиня Ольга сожгла древлян, но кто изобрел для нее легковоспламеняющихся голубей? Конечно же, ее дружинник Неждан Грезецкий!
Я наклонил голову, не понимая, изволил ли Феникс пошутить или он верит в это всерьез.
– Такого не было в учебниках, – попытался вставить я, но Феникса уже понесло:
– Все знают, что Иван Калита собирал дань для Орды, но кто сделал арифмометр, на котором князь вел подсчеты? Конечно же, кузнец Наум Грезецкий!
– Какой арифмометр? Какой кузнец?
– А Иван Грозный? Кто собрал для царя знаменитого потешного робота, известного как Железный мужик? Андрон Грезецкий его собрал! Кстати, именно в честь этого человекоподобных роботов и называют андронами.
Я был вынужден кивнуть:
– Да, вот об этом факте читал, это признаю.
– То-то же! Мы великий род изобретателей и никак не можем быть связаны ни с
– Да-да, именно. Не можем, – подтвердил Платон Альбертович.
Я отвлекся от Феникса и внимательно посмотрел на бегающие глазки профессора.
– Я никого не обвиняю. Пока что. Это мысли вслух. Но давайте сделаем так. Перед тем как продолжить расспросы, я хочу узнать: у вас есть оранжереи?
– За домом имеются, – откликнулся Феникс. – Еще есть открытые цветники.
– Лилии не несли следов кислотных дождей. Так что нас интересуют лишь оранжереи. Сейчас мы их осмотрим. А после уже договорим.
0101
Оранжерей у Грезецких было целых три: в первой нас встретили персиковые и вишневые деревья, во второй росли ананасы и огурцы. Но зато в третьей, самой большой из всех, нас ожидала удача – здесь под высокими стеклянными сводами находились цветы. Горели огнем гвоздики и маки, тянулись к висящим под потолком лампам мальвы и люпины, вокруг железных колонн, подпирающих чугунные ребра оранжереи, пышно вились гортензии и плетистые розы. Лилии тоже были здесь. Белые и розовые, желтые и красные, оранжевые и тигровые, они занимали весь дальний конец оранжереи.
Я шагнул внутрь. Влажный, спертый воздух пах цветами столь одуряюще, что мне как жителю Петрополиса инстинктивно захотелось надеть респиратор. Несколько раз чихнув, я все же немного попривык к ароматам и вслед за Ариадной прошел к буйным зарослям рыжих лилий.
Мы принялись внимательно осматривать цветы. Вскоре среди них обнаружились стебли со срезами.
Я оглянулся на сопровождающих нас братьев.
– Срезы совсем свежие. Сорт и цвет совпадают с теми, что прислали Галатее Харитоновне.
Платон Альбертович нервно оправил лабораторный халат. Похоже, хозяин усадьбы только сейчас понял всю серьезность ситуации.
– То есть вы предполагаете… – Профессор помедлил, подбирая слова, и, наконец понизив голос, произнес: – …что у меня в усадьбе находится… Убийца?
Ариадна со щелчком улыбнулась и кивнула профессору:
– Удивительно точное и верное логическое построение. Я вижу, свое профессорское звание вы получили не зря.
Хозяин усадьбы промолчал. Удостоив Ариадну тяжелым взглядом, он лишь покрепче сжал медную трость. Моя напарница это, впрочем, совершенно проигнорировала.
Я же, не пожалев брюк, опустился на колени и принялся осматривать клумбу со срезанными цветами. Ариадна последовала моему примеру.
Первая находка не заставила себя ждать: разведя лилии в стороны, я увидел рассыпанный буро-рыжий порошок. Его было много. Пылью он покрывал землю и темные листья лилий. Ногтем я поддел крупинки порошка, осторожно принюхался. Чихнул – похоже, это был самый обычный перец, рассыпанный явно недавно. Вскоре мое предположение подтвердилось. Мы нашли смятый, небрежно разорванный пакетик из дешевой коричневатой бумаги: «Перец красный. Молотый. Жгучий», гласили оттиснутые на нем буквы. Под ними было грубое изображение нескольких лежащих на тарелке крупных стручков.