Проклятие Гиблого хутора
Шрифт:
– Зря смеешься! – насупилась она. – Это же настоящий кошмар! Сначала Даша. Потом твое исчезновение. Нельзя же быть такое легкомысленной!
Я согласилась, что никак нельзя и примирительно спросила, больше для того, чтобы утешить Машку:
– А что я могу?
– Подготовиться! – со всей серьезностью кивнула она на книги. Я с тоской посмотрела на стол и кивнула:
– Ладно. Я посмотрю. А ты иди спать, – ласково подталкивала я подружку в сторону двери. – И валерианочки выпей перед сном. – Я посмотрела на бледную Машкину
Перед дверью Машка неожиданно уперлась.
– А можно мне у тебя переночевать? – проскулила она.
– Не сегодня.
– Ну тогда просто еще посижу, – не унималась подружка. – Чуть-чуть.
Ну не зверь же я, честное слово. На Машку жалко было смотреть, и я сдалась:
– Хорошо. Сейчас напою тебя чаем… – Я взглянула на чашку и поморщилась, – нет, лучше кофе с молоком.
Машка была на все согласна, особенно на бутерброды с колбасой – она была вечно голодная.
– Ой, спасибо! А вот и чашка. – Она потянулась через стол.
– Нет! – рявкнула я и, смутившись, пояснила: – Не бери ее, она… она грязная. Я тебе в бокал налью.
Машка, слегка оглохшая от моего крика, согласно закивала, а проклятую чашку я спрятала в шкаф, от греха подальше.
Машкина семья считалась старожилами Кордона. Рассказывали, они в незапамятные времена жили здесь в палатках каждое лето. Ее бабушка – Шура Самолет – слыла заядлой собирательницей местных сплетен и заменяла остальным радиоточку. Ее интересовало буквально все, и на память старушка не жаловалась. Сведениями она охотно делилась, и Машка невольно была в курсе всех новостей.
– Ты что-нибудь слышала о кладе? – спросила я напрямик.
– О Пугачевском? – уточнила подружка с набитым ртом.
– Наверное.
Машка пожала плечами, запихивая в рот остатки бутерброда, и прошамкала:
– Это шта-ая шкашка.
– Ничего, я послушаю.
Подружка удивленно взглянула на меня из под длинной челки, с видимым усилием проглотила наполовину прожеванный кусок и спросила:
– С ума все посходили, что ли, с этим кладом?
– А что, есть еще интересующиеся? – искренне удивилась я.
– Угу. Сергей Сергеич. А можно я еще один бутербродик съем? Колбаса очень вкусная.
– Ешь хоть все. А кто это – Сергей Сергеич?
Машка мотнула головой куда-то в сторону, примериваясь с какого боку ловчее укусить бутерброд. Я посмотрела туда же, но ничего не поняла. Машка, с сожалением глядя на бутерброд, нетерпеливо пояснила:
– Ну, твой новый сосед. Эльзин папаша. Что тут непонятного?
Вот как! Соседа с его меховой империей я бы заподозрила в последнюю очередь. Он как-то не производил впечатления особо доверчивого собирателя старых сказок.
Тем временем Машка, решив исполнить свой долг до конца, вывалила все, что знала:
– Он, видать, совсем плохой, в смысле – на голову. Вообразил себя потомком каких-то не то купцов, не то промышленников,
– Генеалогическое древо, – машинально поправила я.
– Ага. Хобби у него такое.
– С ума сойти.
– И не говори. Просто помешался. Он потому и кривой дом купил.
– Я догадалась… А где родословная, там и фамильное наследство… Хм, издалека видать делового человека.
– Да нет, про клад он просто так спросил, не похоже, что поверил.
– Ну, то, что он не рванул на остров с лопатой, еще ни о чем не говорит. А, кстати, он ТЕБЯ об этом спрашивал?
– Не, бабку. Она у них в доме полы мыла. И не ее одну, это я точно знаю.
– До чего ж нынешним олигархам неймется себя облагородить, – усмехнулась я. – Так и рвутся стать дворянами, да подревнее.
– Знаешь, – задумчиво обратилась Машка к наполовину обкусанному бутерброду, – может, он и правда кто-то там… У него карта есть. Старинная.
– Карта? – насторожилась я.
– Ага, – кивнула Машка и добавила с уважением: – Карта сокровищ.
– Это тоже твоя бабушка видела?
– Нет. Эльза говорила. Она папанино увлечение всерьез не воспринимает. Смеется даже.
Мне было не до смеха. Круг замкнулся. Даша в последние дни выполняла какую-то работу для человека, у которого были все основания интересоваться островом. Она там побывала, сама ли или по его просьбе – мне неизвестно. И умерла. Если отбросить видения Юрика, то в смерти подруги не было ничего таинственного: ее банально застрелили. У нас не Америка, огнестрельное оружие не лежит в каждой прикроватной тумбочке, владеют им люди, так или иначе соприкасающиеся с криминалом. В том, что сосед при его бизнесе входит в эту категорию, я не сомневалась. Выходило, что меховой король – главный подозреваемый!
На самом деле, у меня не было никаких оснований так считать, но не подозревать же мне ту же Машку или любого другого из тех, кого я знаю тыщу лет?
После того, как тарелка с бутербродами опустела, подружка заскучала.
– Ну, я пойду? – спросила она неуверенно.
– Что? – рассеянно переспросила я. – Да, иди, иди.
Кажется, Машуня ждала другого ответа, но покорно поплелась к двери, волоча за собой шаль.
Меня клонило в сон, и я решила, что ничего плохого не случится, если я немного посплю.
Как же я ошибалась.
Я так и не поняла, что меня разбудило. Возможно, сквозняк? По крайней мере, проснулась я от холода. Одеяло не спасало.
Завернувшись в него поплотнее, я доплелась до окна, чтобы закрыть его, и с удивлением обнаружила, что на улице значительно теплее, чем внутри домика. Я вяло удивилась спросонья.
Раздался тихий стук, совсем близко от моего лица. Я отпрянула и тут же с облегчением вздохнула, увидев мохнатую ночную бабочку. Трепеща крылышками, она билась о стекло, привлеченная отражением луны.