Проклятие Города Аскёй

У подножия Тролльего Пика, на ступенях храма, сидел слепой друид. Его некогда богатое одеяние висело грязными лохмотьями, а костлявые руки тряслись от старческой болезни.

Городские мальчишки отняли у старика посох. Друид изрыгал проклятия, а дети с хохотом носились вокруг разрушенного жертвенника.

Герда схватила мальчишку за шкирку и отняла посох. Из белого дуба, со священными рунами. Но древесина давно подгнила от влаги, руны затёрлись. Раньше за одно только прикосновение к посоху ей бы отрубили руку, а мальчишек отдали в храмовое рабство.

Друид

слепо шарил тощими руками по полу. Он уже не шептал проклятия, а тихо молился.

Герда отдала ему посох, и тот вцепился в него, как тонущий моряк в весло.

–Боги мертвы, старик, – сказала Герда, – хоть ужрись мухоморов, они тебя не услышат.

–Боувер Громобой, пусть страхи развеет могучий ветер, да обрету я силу в вере, – бормотал он. Не на древнем языке рун. На обычном наречие, на котором хулят мужей жёны.

Герда поднялась по ступеням разрушенного храма и прошла через стихийный рыбацкий рынок. В нос ударил запах гниения. На грязном камне лежали белёсые рыбины с раздвоенными головами. Некоторые из них походили больше на насекомых с хитиновыми спинами и трубчатыми ртами.

Над отвратительным уловом мельтешили мухи.

Герда ускорила шаг и вскоре оказалась на хлипком подвесном мосту, что соединял разрушенный храм и подземный город Аскёй.

Дюжину лет назад, когда были живы старые боги, а солнце не плясало по небу как девица в хороводе, тут был городок рудокопов. Поколение за поколением они строили тоннели в горной породе, а поселения вокруг Тролльего Пика росли и процветали.

Потом боги умерли. Море поглотило прибрежные земли. Под воду ушла богатая земля Ройк. О её судьбе напоминала лишь одинокая башня, Погибель Ройка. Горный хребет Драконья Спина обрушился, как замок из камней, и уничтожил все торговые пути.

Была ещё чумная падь, обратившая зверей в чудовищ. Были потопы и землетрясения. Были горные тролли, бежавшие из рушащихся гор и сметавших на все на своём пути.

И была Бездна, чёрное око ужаса, застывшее ровно посередине небосвода.

Потом круговерть ужаса окончилась. Обновлённое солнце встало из-за горизонта, потемневшее, как от горя.

В небытие ушла королевская династия, крепкой рукой державшей земли от фьордов до Ройка. Поговаривали, что, когда херсиры и ярлы стояли насмерть против горных троллей, король в своей крепости пил мёд. А когда бой окончился, в большой зал ворвался предводитель одного из северных кланов и зарезал короля как свинью на Самайн.

Герда была одной из тех, кого черные дни чумной пади застали в городке рудокопов. С тех пор как горные тролли разорили её родную деревню, она бродяжничала от города к городу, и Аскёй был лишь точкой на карте в кибитке друида. Но день превратился в неделю, неделя в месяц, и вот уже четвёртый год Герда жила под горой, как крыса, спрятавшаяся от потопа.

Понять горожан было можно. Там, в тишине и полумраке, горожане были защищены и от неспокойного молодого солнца, и от времён года, что сменяли друг друга быстрее, чем пьяницы осушали кружки хмеля. Здесь, в тепле и влаге, росли грибницы и водились в избытке ленивые грызуны. Море омывало Троллий Пик с

востока и запада, а с юга цвёл Чумной Лес.

Герда спускалась вглубь горы. Своды становились ниже, и девушке приходилось нагибаться, чтобы не задеть лбом потолок. Мимо неё сновали люди, бледные от долгой жизни под горой.

В широких тоннелях стояли деревянные избы с резными окнами и дверьми. Где-то горожане выдалбливали дома в горной породе и делали входы похожие на крышки погреба.

Единственным источником света были лучины и факелы, но, если долго жить в полумраке, научишься хорошо видеть в темноте.

На погосте, условном центре Аскёя, городской староста бурно обсуждал что-то с маленьким тингом.

…Хвар опять идёт за данью. Море почти дошло до руин храма. Ищейки нашли ещё один тоннель…

Темнота. Духота. Сырость. Кислый запах грибниц. И люди. Никто точно не считал, сколько их здесь. И сколько ещё мелких поселений есть ниже уровня моря. Говорили, что во время чумной пади через тоннели Тролльего Пика пытались срезать путь беженцы с севера. Не послушав местных рудокопов, они пошли короткими тоннелями, но так там и сгинули.

И в Аскёе тихо шептались о бледных тенях, прячущихся от городских огней.

Тоннель стал чуть шире. Нижне-южная часть Аскёя была прибежищем охотников на крыс и плотников, что ходили за древесиной в Чумной Лес. Плотник Эймон выбил себе в горной породе убежище, ещё когда поселенцы верили, что смогут уйти из-под горы. А он спокойно обзавёлся домом, сделал мастерскую. Навострился ходить наружу в Чумной Лес за древесиной. Делал ловушки для крыс, и лодки для рыбаков из верхне-северных проходов.

Герда протиснулась через узкий деревянный лаз и оказалась в маленьком дворике. Хоть Эймон и раньше всех приспособился к жизни под горой, но дом с мастерской построил себе обычный, из брёвен. Даже покатую крышу и ту смог сладить.

Как и всегда, Эймон вытёсывал рыбацкую лодку.

–Я ухожу, – сказала Герда.

–Угу, – сказал Эймон, продолжая орудовать теслом.

Герда собрала нехитрые пожитки в сумку, достала подшитый шерстью плащ. Эймон не обращал на девушку внимания.

–Я возьму бурдюк? – спросила Герда.

–Завтра верни, я за древесиной пойду.

–Эймон, я ухожу. Насовсем.

–Десять, – Эймон сделал насечку на столе.

–Что десять?

–Десятый раз ты мне это говоришь.

–Ну рано или поздно мне повезёт.

–Рано или поздно нам всем повезёт, – невозмутимо парировал он.

Герда сплюнула, закрыла лаз и вернулась в тоннель. Голоса людей постепенно замолкли, и только шаги Герды разносились эхом. Её путь лежал на поверхность, где фиолетовым цветом отсвечивал Чумной Лес.

В лицо Герде ударил холодный воздух. Снова зима, вторая за месяц. Девушка накинула поплотнее капюшон и двинулась на юг, стараясь не сворачивать с тропы.

Из Аскёя можно было легко уйти на север, к молодым сёлам и деревням. И Погибели Ройка, одиноким маяком стоявшем в северной тьме. Но Герде было нужно на юг. Туда, где лежали руины горы и где высился Чумной Лес.