Проклятие Ирода Великого

Меженков Владимир

Когда Ирод сверх всякого ожидания нашел Архелая таковым, особенно же когда увидел, как он сердится за него, царь стал несколько мягче и, полагая, что он, по всей видимости, все-таки был не вполне справедлив в своих предшествующих мероприятиях, понемногу дал охватить себя прежнему отцовскому чувству. Однако теперь он оказался вполне достоин сожаления: когда кто-нибудь стал отвергать возведенные на юношу обвинения как клеветнические, он выходил из себя; если же Архелай поддерживал обвинение, он преисполнялся страшной скорбью, плакал и даже просил его не расторгать брака и не так сердиться на совершенные юношей злодеяния. Когда Архелай нашел, что Ирод смягчился, он стал переносить обвинения на друзей Александра, указывая на то, что молодого и неопытного человека загубили те, и все более навлекать подозрения Ирода на его брата [Ферору]. А так как Ирод был и без того восстановлен против Фероры, то последний, не имея посредника и видя влияние Архелая, сам явился к нему в черной одежде.

Видя перед собой в недалеком будущем все признаки неизбежной гибели, он сделал это. Архелай не отказался от заступничества, но вместе с тем указал также на полное свое бессилие скоро убедить царя, находившегося в таком состоянии. Он сказал, что гораздо лучше будет, если Ферора сам отправится просить [у брата] прощения и при этом возьмет всю вину на себя. Таким образом он несколько умерит гнев Ирода, при этом Архелай обещал поддержать его своим присутствием. Убедив Фирору в целесообразности этого, он достиг двух благих результатов: во-первых, юный Александр освобождался от тяготевших над ним клеветнических обвинений и, во-вторых, Ферора примирился с братом. После этого Архелай вернулся в Каппадокию, успев себе, как никто в те времена, снискать благоволение Ирода, который почтил его весьма ценными подарками и, между прочим, торжественно причислил его к наиболее преданным друзьям своим».

6

Проводив Архелая до Антиохии, Ирод на обратном пути неожиданно для себя ввязался в совершенно ненужную ему и потому бессмысленную войну с арабами. Поводом к этой внезапно вспыхнувшей войне послужило следующее обстоятельство. Жители Трахонитской области, которую Август отобрал у Зенодора и присоединил к Иудее, вынуждены были от разбоев перейти к мирному труду. Однако труд этот, вследствие природной скудости тамошней земли, не давал им достаточных средств к существованию. Ирод сколько мог восполнял им эти средства денежными выплатами из государственной казны и продуктами питания, поставляемыми сюда из других областей Иудеи. Между тем, пока Ирод обрек себя на одиночество в Иерусалиме, по Трахонее распространились слухи, будто царь погиб, став жертвой дворцовых интриг, а потому местным жителям более не придется рассчитывать на его прежнюю заботу о них. Трахонцы вспомнили о прежнем своем разбойничьем ремесле, позволявшем им безбедно существовать, и вновь стали баловаться грабежами соседей. Те, естественно, не пожелали добровольно становиться жертвами, и взялись за оружие. С обеих сторон пролилась кровь. Трахонцы придерживались древнего правила кровной месте, и потому с первыми убитыми со своей стороны стали убивать родственников тех евреев, кто подозревался в убийствах. В короткое время вооруженные стычки между соседями переросли в открытую вражду, в которой уже невозможно было разобраться, кто прав, а кто виноват. Потребовалось срочное вмешательство в вспыхнувший конфликт центральной власти. Ирод и сделал это. Он стал одинаково сурово наказывать как трахонцев, так и их соседей евреев. Самые отчаянные трахонцы бежали в Аравию, где были тепло приняты Силлеем, решившим таким образом отомстить Ироду за несостоявшийся брак с его сестрой. Евреи, в свою очередь, попав под горячую руку Ирода, стали опять, как это сплошь и рядом случалось прежде, обвинять его в чужеродном происхождении, которое, собственно, и явилось главной причиной его жестокого обращения с ними. Теперь уже не только трахонцы из-за Иордана, но и местные евреи, проживавшие по соседству с ними, обернули оружие против Ирода. Кровавый конфликт перерос в полномасштабную войну.

Сатурнин и Волумний, командовавшие римскими легионами, не вмешивались в эту войну из опасений навлечь на себя гнев Августа, проводившего политику мира на всей территории империи. Это была одна причина, по которой они сохраняли нейтралитет. Другая причина состояла в том, что Ирод, будучи наместником не только Сирии, но и Аравии и, к тому же, царем Иудеи, обязан был собственными силами положить конец войне, вспыхнувшей между арабами и евреями.

Не щадя втянувшихся в войну евреев, Ирод в отношении бежавших в Аравию трахонцев применил тот же принцип, что и они в отношении евреев: он приказал выявлять и казнить всех родственников скрывшихся за Иорданом разбойников. В отместку разбойники, поддержанные регулярными частями арабской армии, стали совершать рейды в глубь Иудеи, разоряя ее города и села, а схваченных в плен евреев или убивали, или продавали в рабство.

Тогда Ирод перешел через Иордан и вступил со своими войскам на территорию Аравии. Схватившись с арабами, он захватил большое их число в плен. Сатурнин и Волумний потребовали, чтобы Ирод отвел войска. Взбешенный Ирод заявил, что сделает это лишь тогда, когда арабы выдадут ему всех трахонских разбойников, которых они пригрели, и, вдобавок к этому, получит с аравийского царя Обода долг в пятьсот талантов.

О деньгах Ирод вспомнил случайно, когда натолкнулся на противодействие со стороны римских полководцев. Те, в свою очередь, вспомнили, что собственноручно заверили расписку Обода, как вспомнили и то, что еще одним свидетелем принятого на себя Ободом долга стал командующий его армией Силлей. И без того страдавший от

многочисленных недугов Обод, когда ему доложили о требовании Ирода возвратить долг, вконец разболелся. Власть в Аравии, учитывая юный возраст его сына Энея, который после вступления в брак переменил свое имя на Арету, целиком перешла в руки Силлея. Допрошенный римскими полководцами Силлей отрицал, что на территории Аравии находится хотя бы один житель Трахонитской области, которых Ирод считает разбойниками, а что касается долга в пятьсот талантов, то он от лица впавшего в кому Обода обязуется вернуть его Ироду через месяц.

Ирод догадывался, что Силлей рассчитывает собрать эти пятьсот талантов с грабежей проживающих во внутренней Иудее евреев. Но поскольку Сатурнин и Волумний выступили гарантами возвращения долга в месячный срок, вынужден был согласиться с обязательством Силлея. Укрепив границу между Иудеей и Аравией, он тем не менее повторил свое требования выдать ему трахонских разбойников, являвшихся его подданными. Силлей проигнорировал требование Ирода. Вскоре после этого умер Обод, и на трон царя Аравии взошел его сын Арет.

Воспользовавшись всем этим, а главное невозможностью продолжать набеги на Иудею, Силлей отправился в Рим жаловаться Августу на самоуправство его наместника. Сатурнин и Волумний, недовольные демаршем арабского полководца, вздумавшего в обход их отправиться в Рим, не стали возражать против того, чтобы Ирод сам позаботился о захвате разбойников, нашедших приют в Аравии. Ирод атаковал крепость, предоставленную беглым трахонцам Силлеем, и с ходу взял ее, сравняв стены крепости с землей. На выручку трахонцам поспешил с большим отрядом арабов некто Накеба, которого Силлей оставил вместо себя. В короткой яростной стычке Ирод разбил отряд арабов. При этом со стороны Ирода пало трое воинов, а со стороны арабов двадцать пять, включая самого Накеба; остальные арабы бежали с поля боя. Ирод покинул пределы Аравии и с захваченными в плен разбойниками вернулся в Трахонею. Здесь он предал пленных суду и всех их казнил. Не надеясь больше на евреев, которые считали его инородцем, он приказал переселить в Трахонитскую область три тысячи идумеян, которых вооружил, наделил землей и снабдил всем необходимым для занятий сельским трудом. Идумеянам надлежало отныне держать в повиновении разбойников и приобщать их к земледелию и овцеводству. Тем же арабам, которые живут на границе с Трахонитской областью и желают поддерживать с нею добрососедские отношения, он разрешил за умеренную плату пользоваться пастбищами Иудеи.

Последним шагом в этой внезапно вспыхнувшей и последней в жизни Ирода войне стало донесение, которое он отправил Сатурнину и Волумнию. В своем донесении царь Иудеи и наместник Рима в Сирии и Аравии информировал полководцев, что война закончена, Трахонитская область умиротворена и он ни в чем не преступил данных ему в отношении Аравии полномочий. Римские полководцы удовлетворились донесением Ирода и отправили Августу вестников со своим письмом, содержавшим изложение существа конфликта, возникшего между Иудеей и Аравией; к своему письму они приложили донесение Ирода.

Однако то, что Ирод посчитал концом нелепой войны, стало для него причиной серьезной размолвки с Августом. Это было не лучшее время не только для него, но и для императора. Неожиданно скоропостижно скончался его верный друг и сподвижник Агриппа, оставив после себя сыновей Гая Цезаря и Луция Цезаря, которые сами вскоре умерли, и дочь Агриппину. Их мать и дочь императора Юлия, и без того не отличавшаяся целомудрием, пустилась во все тяжкие, покрыв имя Августа несмываемым позором. Ее не образумило даже то, что Август, лишившись любимого зятя, поспешил развести своего пасынка Тиберия с женой Випсанией и женить на своей непутевой дочери. В это-то время к нему и прибыл аравийский военачальник Силлей. Добившись аудиенции у императора, он пал перед ним на колени и сообщил, что война, развязанной против него Иродом, вконец опустошила Аравию, а арабская армия разгромлена.

– Две тысячи пятьсот лучших моих воинов во главе с храбрым Накебом пали в сражении с превосходящими силами иудеев, – со слезами на глазах жаловался Силлией, – а вместе с ними умерщвлены и ограблены все их родственники. Ирод воспользовался тем, что царь Аравии Обод скончался. Сын его, без высочайшего одобрения Рима возложивший на себя корону, в силу своей молодости и неопытности оказался не способен вести войну с тем, кого почитает как наместника Рима и друга своего покойного отца. Все это вместе взятое и позволило Ироду нанести смертельный удар в самое сердце одной из твоих верных, живущих одной лишь мечтой о вечном мире и благоденствии провинций. – Закончил свою речь Силлей горестными словами: – Отныне не стало не только Аравии, но и ядра ее рати.

Август пришел в негодование. Присутствующих при этой сцене вестников римских полководцев в Азии Сатурнина и Волумния, доставивших ему письмо и донесение Ирода, он спросил, действительно ли Ирод развязал войну против Аравии:

– Видишь ли, Цезарь, дело в том, что… – начали было они, но Август не дал им договорить:

– Я не желаю входить в рассуждения о том, что именно послужило причиной войны. Отвечайте прямо, кто развязал войну: Ирод или не он?

– Ирод, – ответили вестники.