Проклятие Кеннеди
Шрифт:
— Я видел передачу о нем и его жене в Эйнджел-Файр. Отлично сработано, впечатляющая пара. Он еще не объявил о своем участии в выборах?
— Еще нет.
— Но объявит?
Митчелл рассмеялся.
— Если он не сделает этого после Эйнджел-Файр, его просто пристрелят.
— Как Эд Пирсон?
— По-прежнему успевает сделать за день больше, чем иные за неделю.
— Ты тоже, наверно.
Митчелл засмеялся снова.
— И я тоже.
— Что-нибудь, связанное с Донахью?
Митчелл проверил
— С банковскими делами: ищу основания для того, чтобы начать официальное расследование Конгресса.
— И как успехи? — спросил Хазлам.
— Кажется, ничего. Знаешь, как это бывает. Цепляешься за ниточку и начинаешь разматывать клубок. На сей раз нашелся банк с двойными счетами для покрытия запрещенных переводов за океан. Возможно, через международный банк, который купил этот, маленький, несколько лет назад.
На другом берегу показались бегуны, трусящие по Хайнс-пойнт.
— И что это за банк? — Может, я знаю что-нибудь о них и могу помочь тебе. Маловероятно, но всяко бывает.
— Первый коммерческий Санта-Фе.
Хазлам покачал головой.
— К сожалению, никогда о таком не слышал. А кто их купил?
— Итальянский монстр, — Митчелл скинул с решетки два бифштекса.
— Название?
— БКИ, «Банка дель Коммерчио Интернационале».
Миланский, подумал Хазлам.
— Этот мне попадался. Правда, помочь тебе все равно нечем. — Но название знакомое, потому что похищение, с которым я работал в Италии, было связано с БКИ. Однако я вынужден соблюдать конфиденциальность и потому смолчу.
Звонок из Лондона раздался на следующее утро в семь. Хазлам встал полчаса назад.
— Миланское дело. Они хотят, чтобы вы вернулись.
— Почему?
Он мог обойтись без Умберто и Росси раньше, подумал он, тем более ни к чему препираться с ними теперь.
— У них что-то не заладилось.
Конечно, не заладилось, потому что Умберто и Росси не обращали внимания ни на один его совет.
— Как насчет причины, по которой меня отстранили?
— Сейчас она, очевидно, больше не мешает.
Вспомни, на что это было похоже, сказал он себе; ведь ты чуть было вообще не бросил консультировать по киднеппингу.
— Я жду здесь в запасе.
— Это серьезно?
Вспомни, как ты сказал Франческе, что пора бросать эту работу и искать другую гору. Вспомни Франческу.
— По-моему, не очень.
— Что если мы организуем временную замену?
Что ты делаешь, Дэйв; за каким чертом ты позволяешь снова втягивать себя в это дело?
— Поговорите с клиентами. Предложите им заменить меня кем-нибудь на тридцать шесть часов. После полудня я могу вылететь в Милан, завтра утром встречусь с семьей и завтра же к вечеру вернусь в Вашингтон.
— Напряженно получается.
— Что делать. Если они согласятся, организуйте встречу
Подтверждение поступило часом позже. Он позвонил Джордану домой, потом в офис и оставил сообщение, что не сможет быть на ленче. Джордан перезвонил ему через полчаса. Значит, Мехико? — спросил он. Нет, снова Милан, ответил Хазлам. Помню твои слова о миланском деле: и так и сяк, а скорее плохо, сказал Джордан.
В два Хазлам вылетел из Далласского аэропорта деловым классом, отказался от спиртного и перекусил лишь слегка; на следующее утро, в семь по местному времени, он был уже в миланском аэропорту «Мальпенса». У книжного киоска его поджидал адвокат Сантори. Обычная ситуация, подумал Хазлам, обычная процедура; он убедился, что за ним нет хвоста, и пошел вслед за юристом на автостоянку.
— Что случилось?
— Толком не знаю.
— Они знают, что сегодня мне уже лететь обратно?
— Они уже ждут в отеле; я снял комнату и для вас, чтобы вы могли помыться и переодеться.
«Сааб» и БМВ стояли снаружи; в «мерседесе» сидели шофер и телохранитель. Некоторые вещи никогда не меняются, подумал Хазлам. Адвокат проводил его в номер на седьмом этаже. Спустя пятнадцать минут он вошел в комнату, где собрались родственники.
Порядок их расположения за столом был прежний, но лица изменились. Умберто выглядел пустой оболочкой — худое лицо и внезапно усохшее тело, сгорбленные плечи и глубоко запавшие глаза. Росси был более напряженным, чем раньше, и слегка косил глазами. Франческа похудела — и лицом, и телом, а у Марко был такой вид, словно он только что встретился со своим Творцом.
Хазлам пожал всем руки, взял с сервировочного столика кофе и горячий омлет и занял свое место.
— Что случилось?
Проследовала долгая пауза. Наконец Франческа сказала:
— Мы заплатили. — Новая пауза. — И ничего. Потом мы поместили объявление в газету. В конце концов они позвонили.
— Что они сказали?
— Сказали, что это только задаток и в следующий раз пора будет поговорить о настоящих деньгах.
То самое, о чем ты предупреждал нас, но мы не послушались тебя. А точнее — Умберто не послушался, но теперь не время для взаимных упреков.
Хорошо, что ты вернулся, Дэйв. Я уже совсем разбита, мы все разбиты; но я не имею права показывать это, потому что на мне все держится.
Я рад, что вернулся, Франческа, рад, что вижу тебя снова. Так как же быть — оставаться или просить, чтобы вместо меня прислали другого консультанта?
— Вы записывали все, как я вам велел? Сохранили пленки?
— Да. — Это по-прежнему была Франческа.
— И они у вас с собой?
— Конечно.
— Расскажите мне подробно, как все было.