Проклятие лорда Фаула
Шрифт:
— Понятно. А как тебя зовут, чужестранец?
Лена ободряюще улыбнулась Кавинанту и ответила вместо него:
— Томас Кавинант, Кавинант со Смотровой Кевина.
— Что такое, девочка? — спросил Трелл. — Уж не стала ли ты пророком, если говоришь за кого-то, кто старше тебя?
Потом, обращаясь к Кавинанту, он добавил:
— Что ж, Томас Кавинант со Смотровой Кевина, есть у тебя другие имена?
Кавинант уже собрался было ответить отрицательно, как вдруг увидел в глазах Лены неподдельный интерес к этому вопросу. Он сделал паузу. Потом в мгновенном озарении он понял, что для нее он был такой же волнующей фигурой, как сам Берек Полурукий; что
Эта мысль вызвала в нем странные отзвуки. Он не привык к подобной лести, она вызывала в нем незнакомое чувство широких возможностей. Он быстро начал придумывать какой-нибудь громкий титул, какое-нибудь имя, которое могло или, вернее, доставило бы Лене удовольствие и в то же время не ввело бы в заблуждение Трелла. Потом его осенило.
— Томас Кавинант, — сказал он так, словно отвечал на вызов. — Неверящий.
Он немедленно почувствовал, что с этим именем взял на себя больше, чем мог это осознать в настоящий момент. Ему стало неловко за свою претенциозность, но Лена наградила его лучезарным взглядом, а Трелл мрачно принял это заявление.
— Ну что ж, Томас Кавинант, — сказал он. — Добро пожаловать в подкаменье Мифиль. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Сейчас я должен уйти, чтобы заняться своими делами, которые обещал сделать. Возможно, скоро вернется Этиаран, моя супруга. А Лена, если ей подсказать, возможно, вспомнит о том, чтобы предложить вам освежиться в мое отсутствие.
Трелл снова повернулся к каменному сосуду и, обхватив его руками, оторвал от постамента. Освещаемый языками красно-желтого пламени, отблески которого танцевали в его бороде и волосах, он понес этот сосуд к двери. Лена поспешила вперед, чтобы отогнуть для него занавес, и через мгновение Трелл исчез, оставив Кавинанта недоумевать по поводу мельком увиденного им содержимого горшка. Тот был полон маленьких круглых камешков, похожих на отборный гравий, и они, казалось, горели.
— Проклятье, — прошептал Кавинант. — Интересно, сколько весит эта штука?
— Трое мужчин не смогли бы поднять пустой сосуд, — гордо ответила Лена. — Но когда гравий горит, мой отец без труда поднимает его. Он — гравлингас радхамаэрля и глубоко связан с учением о камне.
Кавинант еще мгновение смотрел вслед Треллу, устрашенный его силой.
Затем Лена сказала:
— А теперь я просто обязана предложить вам освежиться. Вы примете ванну или умоетесь? Не хотите ли пить? У нас есть хорошее весеннее вино.
Ее голос вновь разбудил мерцание нервов Кавинанта. Его инстинктивное недоверие к могуществу Трелла рассеялось, когда он понял, что тоже обладает какой-то силой. Этот мир принимал его; он наделял его значимостью. Люди, такие как Трелл и Лена, были готовы принимать его столь серьезно, сколь ему этого хотелось. Все, что ему оставалось делать, — это продолжать двигаться, следовать по тропе своего сна в Ревлстон — что бы его там ни ожидало. От мысли о перспективах у него закружилась голова. Вдохновленный минутным импульсом, он решил участвовать в собственной значимости, наслаждаться ею до тех пор, пока это будет возможно.
Чтобы совладать с потоком новых эмоций, Кавинант
Когда с умыванием было покончено, он огляделся вокруг в поисках полотенца, но того нигде не было. Решив провести эксперимент, он вытянул руки над чашей, освещавшей комнату. Теплый желтый свет быстро высушил его пальцы; тогда он наклонился над чашей, стирая при этом воду с лица и шеи, и вскоре даже волосы его были сухими. Подчиняясь силе привычки, он провел процедуру ВНК, осматривая почти невидимые следы бывших порезов на руках. Потом, отдернув занавес, он вновь вошел в центральную комнату. Оказалось, Лена была уже не одна, а с какой-то другой женщиной.
Перед тем как войти, Кавинант услышал, как Лена сказала:
— Он говорил, что ничего не знает о нас.
Когда женщина посмотрела на Кавинанта, он сразу догадался, что это Этиаран. Узор из листьев, вытканный на плечах ее длинной коричневой туники, был, казалось, чем-то вроде фамильной эмблемы, но и без этого между двумя женщинами — молодой и зрелой — было много общего, вплоть до движений. Но если Лена была свежей и стройной, полной нетронутой новизны, то Этиаран, казалось, своей внешностью противоречила своему внутреннему миру. Мягкая округлость ее форм, полнота ее фигуры были словно бы помехой огромной внутренней силе ее жизненного опыта и знаний, и казалось, что она живет со своим телом на основе древнего и трудного перемирия. На ее лице отражались признаки этого перемирия: лоб ее был преждевременно изборожден морщинами, а глубокие большие глаза, казалось, смотрели внутрь, на истерзанное поле битвы сомнений и нелегких примирений с ними. Глядя на нее через каменный стол, Кавинант увидел в ее глазах выражение хмурой озабоченности — результат того, что стало ей известно, — и еще в глаза ему бросилась рассеянная красота, которая сделала бы ее лицо добрее, если бы она улыбнулась.
После короткого колебания Этиаран прижала руку к сердцу, а потом протянула ее Кавинанту тем же жестом, что и Трелл.
— Приветствую тебя, гость. Добро пожаловать. Я — Этиаран, супруга Трелла. Лена, моя дочь, и Трелл уже рассказали мне о вас. Вы можете не представляться, Томас Кавинант. Располагайте нашим домом, как своим. Вспомнив об этикете и о своем новом решении, Кавинант ответил:
— Это для меня большая честь. Этиаран слегка поклонилась.
— Как и для нас, если считать, что предложенное делает честь тому, кто предлагает. А учтивость всегда приятна.
Потом она, казалось, снова заколебалась, не зная, как продолжить. Кавинант увидел, как в ее взгляде снова отразились старые конфликты, и подумал, что этот взгляд мог бы обладать чрезвычайной силой, не будь он настолько обращен в себя. Но вскоре она нашла решение и сказала:
— В обычаи нашего народа не входит беспокоить гостя трудными вопросами, не накормив его. Но еда еще не готова… — она взглянула на Лену, — а вы кажетесь мне странным, Томас Кавинант, странным и вселяющим тревогу.
Если позволите, я бы хотела побеседовать с вами, пока Лена приготовит то, что имеется у нас в доме. Вы выглядите так, словно у вас есть какие-то неотложные дела.